Попытка № 13 - [8]

Вот и театральный киоск, а вот и та самая афиша. Рядом — Женя уже не удивлялся — стояла корова и объедала куст. На шее у коровы вместо колокольчика висел маленький транзисторный приёмник.

Женя подошёл к афише, всмотрелся: на листе бумаги типографским шрифтом был набран довольно странный текст.

ЛУЧШИЙ ОТДЫХ!

В ДНИ ВЕСЕННИХ КАНИКУЛ!

Туристический поезд по маршруту

ГРОЗНЫЙ — БАКУ — ТБИЛИСИ — БАТУМИ — СУХУМИ — СОЧИ — ГРОЗНЫЙ

МАССА ПОЗНАВАТЕЛЬНОГО! НОВЫЕ, НЕИЗВЕДАННЫЕ ОЩУЩЕНИЯ!!

ПАМЯТЬ НА ВСЮ ЖИЗНЬ!!!

ТОРОПИТЕСЬ УСПЕТЬ — БОЛЬШЕ ТАКОГО У ВАС НЕ БУДЕТ!!!

Женя прочитал объявление раз, потом ещё: что-то в нём было не так. Корова оставила куст и смотрела требовательно, чего-то ожидая. Женя на всякий случай перечитал ещё раз, пожал плечами. Ну, и что тут такого особенного? Язык, правда, уж слишком навязчивый, видать новые веяния. А так — обычная вещь. Знает он такие поезда — ездил. Интересно, конечно, никто не спорит. Но чтоб какие-то новые ощущения, да ещё неизведанные? Это уж враки!

— Эхе — хе! Ты даже представить себе не можешь, насколько они для тебя неизведанные…, - мечтательно произнес транзистор знакомым голосом.

Женя оглянулся: немногочисленные прохожие не обращали на корову с говорящим приёмником абсолютно никакого внимания. Похоже, они вообще не замечали ни её, ни Женю, ни странную афишу. Опять сон?

— А чего тут представлять? — немного смущаясь неестественности происходящего, пробормотал Женя. — В Баку я был, в Тбилиси, Сухуми и Сочи тоже. Остаётся Батуми. Что там может быть такого…неизведанного?

— Господи, какой же ты ещё маленький! — приёмник аж захрипел. — Ты даже не понимаешь, о чём идёт речь! Причём здесь какие-то дурацкие города? Нет, пора тебе взрослеть, пора. Не раздумывай — бери билет и ты узнаешь, что это такое!

— Да что это? — Женя уже ничего не понимал. — Что за загадки?

— Комментариев не будет, — сухо сообщил голос. — Слово я назвать могу, но оно у тебя пока что ассоциируется со всякой ерундой. Езжай, езжай, а то так и будешь болтаться, как сам знаешь, что в проруби, не веря, что это действительно существует.

— Ну хоть намекни, — голос всё-таки умудрился заинтриговать Женю. — На что хоть похоже? Как это?

— Как? — задумчиво повторил голос. — Приблизительно вот так.

Затем в приёмнике зашипело и защёлкало, как будто кто-то настраивал станцию, заиграла непривычная музыка, и мужской голос пропел:

Это как дышать и думать не надо,

Это как взлетать,

Это как падать.[4]

Ничего Женя не понял, но почему-то по спине пробежал холодок, и на секунду сдавило сердце. Корова удовлетворённо кивнула и вновь принялась за куст.

— Молодой человек, молодой человек! — пожилая женщина в кокетливой шляпке нетерпеливо дёргала Женю за рукав. — Молодой человек, я к вам обращаюсь! Скажите, пожалуйста, где находится посёлок Войкова? Как я могу туда проехать? Вы что, заснули, молодой человек?

Сон № 6. Брод

Трудно, ох трудно подавить желание пройтись вечерком по этой улице. Манит она, как магнит, как вид женских ножек ранней весной, притягивает как пачка сигарет в тринадцать лет и не отпускает как любимая книга.

Ведь это не просто улица, это брод!

Для чего существуют улицы? Чтоб по ним ходить и ездить, чтоб можно было найти нужный адрес, попасть в детский сад, школу, на работу, в ресторан или на кладбище.

Для чего нужен брод? Чтобы по нему пилить, пошвыриваться, шлифовать, хилять. Чтоб людей посмотреть и себя показать. Чтоб узнать новости, чтоб посмотреть, кто во что одет, чтоб похвастаться обновкой, чтоб завязать романчик. Чтоб поднять настроение, чтоб глотнуть воздуха свободы, чтобы избежать абстиненции, чтоб почувствовать, что ты не один в городе. Очень, очень нужен брод, просто необходим.

Ветер в голове, а я влюблённый

Во всех девчонок своего двора.

В мире столько мест,

Где я ещё ни разу не был.

Ветер в голове, портвейн креплёный

И песни под гитару до утра,

А над головой распахнутое настежь небо.[5]

Кто и когда определил границы брода? Скорее всего, никто специально их и не определял, это произошло само собой. А может и не совсем само собой, теперь это уже неизвестно. Зато известно совершенно точно, что брод — это часть проспекта Революции, ограниченная улицей Мира и проспектом Орджоникидзе. Конечно, границы эти не являются чем-то непроходимым, вроде границы СССР. Часть публики доходит до сквера у первой школы, пересекают трамвайные пути, но их не так уж много. Основная масса фланирует именно по этим двум с половиной кварталам. Есть одна интересная гипотеза, объясняющая, почему так. Понятно, центр города, площадь и так далее. Это всё так и есть. Но что в городах страны Советов самое дефицитное? Конечно же, общественные туалеты! А без них какие могут быть прогулки? Здесь их целых три — один, подземный, у пятого жилстроительства, другой, в виде домика неизвестного архитектора, в парке у Дома Пионеров и третий — за «Машиностроителем». Шутка, конечно, но кто его знает… Короче, именно здесь самая высокая плотность бесцельно слоняющихся грозненцев, именно здесь лучше всего понимаешь, что такое броуновское движение, именно здесь даже воздух особый. Пахнет сиренью, акацией, вонючкой и свободой.