Попутчики - [30]

Из УАЗика вылезли Дукалис и водитель, наконец-то пришедшие в себя после столкновения. Дукалис снял Кивинова с машины, долбанул автоматом в стекло и вытащил его. Затем, просунув свои здоровенные руки-клещи в салон, он схватил за отвороты одного из пассажиров, выволок его из машины и одним ударом опрокинул на асфальт. После чего, вытащив Каразию, он осторожно уложил его на траву. Эдик был жив, но без сознания. На шее его краснела узкая борозда.

В это время Петров уже вязал ремнём первого бойца. Второй кричал, что он выйдет сам, и просил обойтись без рук.

Дукалис перетащил Кивинова поближе к Эдику.

Подъехала машина ГАИ. Остановились любопытные водители, замер многолюдный проспект. Дукалис бросил автомат в покорёженный УАЗ и закричал:

– "Скорую", «скорую», мудаки, потом протокол свой составите!

И сполз на траву. Только тут он почувствовал, что изо рта у него хлещет кровь. Удар о сидение УАЗа разорвал ему лёгкое.

Эпилог

Следователь прокуратуры Прохоров вытащил пистолет и прижался к дереву. Кивинов хватал его за куртку и пытался оттащить. Бесполезно.

Прохоров уже обрастал веточками и зелёными побегами. Пистолет превратился в большой желудь. Кивинов поднял топор и принялся колотить им по дереву. Топор гнулся, как пластмассовый, не оставляя на стволе никаких следов. Следователь с надеждой смотрел на Кивинова и плакал.

Откуда-то появился Гоша Баранов. Он заряжал пневматический пистолет и стрелял по щекам бедного Прохорова.

– Не надо, Гоша, – умолял Кивинов. – Ему и так больно.

Гоша повернулся к Кивинову и прицелился, но в этот момент с дерева слетел мужик на двери, крича во весь голос:

– Кто мне спичек в дверь навтыкал? Убью, убью гада!

– Это не я, – отпирался Кивинов, – не я!

– Ты, ты, больше некому. Иди сюда-а-а-а-а…

Кивинов проснулся в холодном поту. На тумбочке стоял будильник, на полу валялась книга с детективами. Закладка в ней всё так и оставалась на старом листе – Кивинов никак не мог осилить этот роман.

Он окончательно проснулся и сел на кровати. На соседней койке храпел Дукалис, напротив – Каразия.

Все трое находились в госпитале МВД. Ничего страшного ни с кем не случилось. Они легли сюда не по собственному желанию, а по настоянию врачей и Соловца. Лежать в душной палате в такую погоду не хотелось никому.

– Вставайте, орлы! – сказал Кивинов. После чего подошёл к умывальнику, посмотрелся в зеркало и хлебнул из-под крана.

– Скоро обед, а мы всё дрыхнем.

Рана на лбу зажила, правда, теперь мучили головные боли и ночные кошмары. Дукалис перестал харкать кровью, а Каразия вполне оправился от шока.

– Слышите? Подъём! Жребий пора кидать, кому бежать.

– Какой жребий? – недовольно спросил проснувшийся Дукалис. – Я уже два раза бегал, а ты – ни одного.

– Не спорьте, – потягиваясь, произнёс Каразия. – Сегодня Георгич обещал быть, я думаю, догадается захватить. Подождём.

– На выписку когда обещают?

– Смотря кого. Меня пока не хотят. Подозревают гепатит. Какой к чёрту гепатит, если мне по башке дали? Может, я нечаянно наркоманом стал? Это, выходит, мне тут месяц торчать? Я домой хочу.

– Интересно, как там Петров с Волковым? По очереди, наверно, дежурят. Только успевай заявы принимать. До раскрытий, я думаю, там дело даже не доходит.

– Хватит о работе. Скоро обед. Пошли погуляем, тут где-то женское отделение есть.

На этих словах двери палаты распахнулись, и на пороге возник улыбающийся Соловец.

– О, к нам приехал, к нам приехал Олег Георгич дорогой!

– Хватит подхалимничать, инвалиды. Я ненадолго. Дел много.

– Георгич, лекарство-то принёс, а то мучаемся по-страшному?

– Держите, алкоголики. – Он раскрыл дипломат и достал бутылку водки.

– По коням! Толян, тащи стаканы. Когда все четверо уселись на койках вокруг больничной тумбочки и наполнили гранёные стаканы, Соловец произнёс:

– Ну что? Для начала вкратце я хотел бы вас ознакомить с оперативной обстановкой на территории.

– Брось, Георгич. Ты же не на совещании. Давай выпьем. За нас.

Смотри – хохол, русский, латыш и абхазец! Здорово. Четвёртый Интернационал. И не грызёмся между собой, как где-то. А почему? Потому что одно дело делаем, одной жизнью живём, из одной бутылки пьём. И никогда между нами войны не будет. Вот за это и выпьем. Будьте здоровы, господа.

Опера выпили.

– Андрей Васильевич, – сказал Соловец, поставив стакан, – вам личный привет от начальника РУВД за лично вами разбитую его личную «девятку». После вашего выхода из больницы он очень срочно хочет вас лицезреть.

– А у меня гепатит, между прочим. Карантин – месяц.

– А что, никак нельзя выкрутиться? – спросил Дукалис.

– Можно. Если написать рапорт на материальную помощь. Не одному, конечно, Кивинову, всему РУВД. Так, наверное, и придётся сделать.

– А с бойцами этими что, Георгич, с попутчиками?

– Да всё нормально. Мы с Петровым дело до ума довели. Вся команда арестована – и питерские, и гатчинские. Знаете, кстати, кто номера перебивал? Студент один, с Техноложки. Это он придумал, как делать, чтобы экспертиза не обнаружила подмены. Умелец. Вместо того, чтобы машины новые разрабатывать, он другое изобретал, паразит. А впрочем, чему удивляться? На инженерском окладе сейчас протянуть трудно, а здесь свои способности подороже продать можно. Всего эти команды восемь убийств на себя берут.