— Ради Бога! — взмолился я. — Не томите!
— Это рост ВВП!
Мы встали на ноги и выпили за процветание Российского Государства.
Далее я ознакомился с графиком, отображающим демографические процессы и инфляцию. Как легко догадаться, второй являл собой зеркало по отношению к луковой зависимости россиян — он затыкал провалы пиками, и топил горы в безднах. Лук влиял практически на все: на показатели успеваемости в школах и надои молока, уровень патриотизма и православного самосознания, успехи в космической области и ситуацию с коррупцией.
Мы отошли ко сну примерно в третьем часу ночи, а в шесть утра — незадолго до прибытия — нас разбудил вежливым стуком в дверь проводник, предложив освежиться чаем.
На перроне Станислав Аркадьевич вручил мне свою визитку и по-дружески обнял.
— Звони в любое время, Егор. Не стесняйся.
На богатом образчике картона значилось нечто член-корреспондентское.
— Мы еще о многом можем с тобой поболтать.
— Непременно, — ответствовал я, малодушно помышляя о пиве.
Он уже тронулся, было, своей дорогой, но вдруг остановился и вернулся ко мне.
— И ведь это еще только начало, — поднял он вверх свой гениальный палец. — Ты даже представить себе не можешь, сколько еще тайн сокрыто от нас плотным занавесом Природы.
Я не нашелся, что сказать, и Станислав Аркадьевич веско произнес:
— Морковь!
— Морковь?
— Да. Морковь. Подумай об этом на досуге.
Он зашагал от меня прочь, размахивая «дипломатом». Чемодан на колесиках катился чуть сзади. Через минуту его величественная фигура растворилась в толпе, а я побрел на вокзал, терзаемый размышлениями и похмельем.
Сергей Боровский
Houston, 2010
