Популярная история КПСС. 1898 – 1991 годы. От расцвета до запрета - [5]

В ленинской резолюции «Об отношении к крестьянскому движению» съезд призвал поддерживать аграрные требования крестьянских масс вплоть до конфискации помещичьих, казенных, церковных, монастырских и удельных земель[1]; оказывать помощь в организации крестьянских комитетов для проведения революционно-демократических преобразований.

Съезд осудил отход меньшевиков от принципов революционной социал-демократии, предложил всем членам РСДРП вести борьбу против них, но допускал участие меньшевиков в организациях партии при признании ими решений съездов, Устава и партийной дисциплины. В резолюции «Об отношении к национальным социал-демократическим организациям» съезд указал на необходимость их объединения в единой РСДРП.

Съезд осудил тактику эсеров, но признал возможным входить во временные соглашения с ними под контролем ЦК РСДРП в целях завоевания крестьянских масс на сторону пролетариата и объединения их сил в борьбе с самодержавием. По вопросу об отношении к либеральной буржуазии съезд высказался за поддержку той ее части, которая участвует в борьбе с царизмом, но настаивал на противодействии ее попыткам встать во главе революции.

Осудив антипартийную деятельность редакции меньшевистской газеты «Искра», съезд поручил ЦК создать новый центральный орган партии — газету «Пролетарий».

На съезде был принят новый Устав партии на основе ленинских инструкций, избран ЦК РСДРП во главе с Лениным, который был также утвержден редактором газеты «Пролетарий».

Владимир Ильич 27 апреля (10 мая) в час дня объявил о закрытии работы III съезда РСДРП. В этот же день он провел первое заседание ЦК РСДРП, на котором его назначили представителем ЦК партии за границей.

Н.К. Крупская вспоминала: «На III съезде не было рабочих — по крайней мере, не было ни одного сколько-нибудь заметного рабочего. Кличка Бабушкин относилась вовсе не к рабочему Бабушкину, который в это время был в Сибири, а, насколько помню, к т. Шкловскому. Зато комитетчиков на съезде было много. Тот, кто упустил из виду эту физиономию III съезда, многого в протоколах съезда не поймет».

В России РСДРП продолжала оставаться малозначительной антиправительственной организацией, внимание к этой партии, отстаивающей интересы пролетариата, проявляли разве что жандармско-полицейские учреждения. Всю Россию потрясло другое событие: манифест Николая II 17 октября 1905 года «Об усовершенствовании государственного порядка». Император предоставлял населению России «незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и союзов».

Монархист А.А. Киреев записывает: «Вот до чего Бог велел дожить! Манифест этот положит конец нашему самодержавию. 17-го октября 1905 г. оно капитулировало перед улицей, перед профессорами, курсистками, хулиганами, рабочими».

Но дарованные самодержавным государем политические послабления не угасили, а скорее даже усилили пламя революционной борьбы. Пришлось войскам вновь стрелять в народ.

Историк В.О. Ключевский 19 декабря 1905 года записывает о событиях в Москве: «Канонада слышна до 1 часа ночи. Вероятно, это выпускают неизрасходованные заряды, чтобы не сдавать их обратно в цейхгауз, не марать журнала. Что случилось? Надобно найти смысл и в бессмыслице: в этом неприятная обязанность историка, в умном деле найти смысл сумеет всякий философ. Вооруженное восстание — это прием касторового масла для нашего государственного и общественного организма: он даст мало питательного, но прочистит желудок для здорового питания».

В Стокгольме, в Народном доме, предоставленном для заседаний шведскими социал-демократами, с 10 (23) апреля по 25 апреля (8 мая) 1906 года проходил IV съезд РСДРП. Большевики имели 46 делегатов с решающим голосом, меньшевики — 62. В работе съезда (с приглашенными и гостями) участвовало 157 человек. Обстановка начавшейся революции требовала преодоления раскола партии, мешавшего единству действий. На местах все чаще делались попытки к объединению обеих частей РСДРП (Петербург, Харьков, Баку и в других городах). Еще в конце 1905 года руководящие центры двух фракций образовали объединенный ЦК РСДРП для созыва съезда.

Делегат съезда от большевиков Урала Семен Канатчиков вспоминал: «Когда выяснилось, что меньшевики будут в большинстве, перед нами стал вопрос о подчинении постановлениям съезда. Мы устроили ряд фракционных совещаний, на которых часть наших более непримиримо настроенных делегатов поднимала вопрос об уходе со съезда и о неподчинении его решениям. Тов. Ленин тогда со свойственной ему убедительностью стал доказывать нам необходимость подчинения постановлениям этого съезда, говоря, что, подчинившись им, мы тем самым покажем пример дисциплинированности, и наше теперешнее поражение побудит нас повести более энергичную работу в рабочих массах, и на будущий съезд мы, несомненно, явимся в большинстве, ибо меньшевистские резолюции являются нежизненными и не могут удовлетворить рабочих.

Наиболее ярким и сильным местом съезда был поединок между Плехановым и Лениным по аграрному вопросу. Как известно, тов. Ленин на этом съезде выдвигал вопрос о национализации земли. Выступление Плеханова было блестящим и остроумным. Он пересыпал свою речь насмешками, анекдотами, остроумными сравнениями, но все это скользило только по поверхности вопроса. Иной характер носило выступление тов. Ленина. Сделав вначале несколько едких замечаний по поводу “колбасных” анекдотов Плеханова, он обрушился с резкой критикой на меньшевистскую программу муниципализации земли, приспособленную не к победоносной грядущей революции, а рассчитанную на “конституционный выкидыш”. С удивительной глубиной и ясностью он вскрыл истинную природу самодержавно-помещичьего государства и ненасытный земельный голод русского крестьянства, которое явится надежным союзником пролетариата в борьбе за помещичьи земли. Его речь произвела настолько сильное впечатление на членов съезда, что даже сами меньшевики это почувствовали. Этого обстоятельства не мог не отметить Плеханов, и в своей речи сказал, обращаясь к Ленину: “Из вас, Владимир Ильич, вышел бы хороший адвокат, но вы адвокат проигранного дела”. История показала неправду Плеханова».