Попугай в медвежьей берлоге - [12]
Из родительского дома я переехал совсем недавно, из-за того что моя сестричка родила, выскочила замуж и привела муженька в дом. Жить попросту было негде, точнее, было где, но без личного пространства. А в моем понимании дом – это хотя бы одиночество за закрытой дверью, где никто тебя не попрекает грязной сковородой и сном до обеда. Тем более меня раздражал ее муженек, все в нем раздражало, от остроносых лакированных туфлей до идиотских словечек: дядя, вася, валера, стопудово, не мы такие – а жиСТЬ такая, горбуль в штанах, я тебе без подливы базарю, владимирский централ, а утки летят, календарь переверну и так далее и тому подобное. Ну, вы поняли. Зато сестричка и родители были довольны. В отличие от меня и отца муженек оказался настоящим хозяйственником, мастером на все руки. И полку приделал, и дверь входную заменил, и крышу в гараже засмолил, и колонку газовую настроил, и ремонт в прихожей сделал. Даже думать тошно, что Бог наделил человека такими руками и таким пошлым вкусом.
Пара на замене прошла блестяще: я основательно подготовился, расписал на доске синонимы и антонимы, объяснил грамматические трюки касыды и даже зачитал собственный рифмованный вариант перевода. Со многими студентами пятого курса я был знаком лично, и в конце пары у нас завязалась дружеская беседа, они поделились со мной последними сплетнями Института филологии, я рассказал им о нелегких буднях в КИМО. Они спросили меня об уровне подготовки студентов КИМО, и я успокоил их, сказав, что уровень студентов КИМО по сравнению с филологами довольно слабый. Филологи-арабисты болезненно воспринимают информацию, что кто-то превосходит их в знаниях.
После пары, отклонив предложение студентов ба́хнуть пива в парке, я спустился на первый этаж и подкрался к кабинету преподавателя японского языка. Чуть приоткрыв дверь, я заглянул внутрь: богатая новая мебель, плазменный телевизор, благородные толстые тома на полках, карта Японии на стене, японский флаг, даже самурайский меч у этого гада был! Толстощекий преподаватель японского языка сидел за массивным столом и пялился в монитор.
– Сука! Взяточник! Взяточник! Сука! – заорал я изо всех сил, хлопнул дверью и скрылся за углом.
Переведя дух, я поднялся на второй этаж к расписанию и посмотрел, в какой аудитории состоится лекция профессора Удова. Профессор Удов – старый напыщенный фанфарон, у него есть и профессорское пузо, и профессорская бородка, и профессорская дача, и профессорские награды, и профессорские труды. Он – самый именитый арабист в университете Шевченко. Я ненавидел, его, я мечтал стать таким, как он, и от этого мне было очень стыдно.
У 247-й аудитории я перехватил его в коридоре и, не кланяясь, не здороваясь, вручил ему его же собственную книгу. «История древней арабской литературы».
Профессор Удов вопросительно уставился на меня.
– Берите, берите, – прошипел я. – Там двадцать две ошибки или двадцать три. Я нашел их! Ваши блохи! Заберите их! Почитайте на досуге… как-нибудь! На даче! Там все отмечено, блохастый!
Не дожидаясь его реакции, я развернулся и зашагал прочь. Он что-то заговорил мне в спину. Кретин. Я не расслышал.
– Арабский язык – это океан! – воскликнул я. – А вы нырнули в болото, уважаемый!
В столовой, отстояв длинную очередь, я полюбовался на предлагаемые блюда и отвалил. Даже холодный свекольный салат сегодня выглядел, как сочная отбивная. За столом у дальней стены я приметил преподавателя японского языка, уплетающего обед, и подсел к нему. Мы поговорили. Он рассказал, что студенты нынче пошли не те, нет у них желания, у них что-то другое в голове. Все что угодно, кроме японского языка (дешевый клоун!).
– А сегодня вообще не пойми что произошло, – сказал он.
– Что? – спросил я.
Он зачерпнул неказистый борщ. Непослушная капуста выпала из ложки в тарелку.
– Сижу я в своем кабинете…
– У вас есть кабинет?
– Да.
– Потрясающе!
– Сижу я в кабинете, работаю над диссертацией. И тут кто-то открыл дверь и как заорет…
– Что заорет?
– Обсценная лексика, дружище. Непристойности!
– О, господи, – неподдельно удивился я. – Кошмар. И кто это был?
Толстощекая выдра уставилась на меня, затем прикрыла глаза, раздумывая над ответом, и разделила вилкой напополам картофельный, щедро смазанный маслом дерун.
– Не знаю. Он хлопнул дверью и убежал…
– Ужас, – сказал я. – Вы кого-нибудь подозреваете?
– Да есть тут у меня недоброжелатели…
Глава 8
Как-то раз, спасаясь от холодного дождя под козырьком универмага «Украина», я встретил Вадима – курсанта Военного института, который изучал с нами арабский язык. Он выбежал из перехода и тоже спрятался под козырьком. Нет хуже города, чем Киев во время дождя… лучше уж снежная буря или невыносимая жара, чем дождь в Киеве. Мы разговорились, Вадим предложил ба́хнуть пива в забегаловке «Е-база» за трамвайными путями.
Мы трепались о жизни. Вадим завязал с арабским языком и военной карьерой, не начав оную. Он устроился корреспондентом в крупное информационное агентство. Он много болтал о своей работе, о командировках, о козле-директоре, о паскудах-политиках, о сотрудниках. Все у него оказывались плохими, только один он хороший! Мы вспоминали университетские годы, точнее, вспоминал только Вадим, ведь мне, не считая пьяной вечеринки, приуроченной к Восьмому марта в столовой Института филологии, и вспомнить-то было нечего.
Роман Максима Матковского удивительно созвучен нашему времени. Он – о вечном ожидании чуда в трущобах, о людях, живущих где-то между адом и гастрономом «Вкусненький», зависших на полпути от бытовухи к вечности… Хорошо знакомая многим «правда жизни» великолепно дана в романе через разные грани фольклора, в том числе городского и детского. Это всем знакомые «Черная рука» или «Красная простыня». Но у современной страшилки Матковского свое название – «Секретное море».
«…Я был самым молодым, и так уж получилось, что я был ещё и единственным наследником семейства. Род Матковских мог прерваться на мне, а мог и не прерваться, как знать, господи прости. Поймите, всё внимание было приковано не к деду и не к тётке, прибывшей прямиком из Парижа, но ко мне – ведь именно на мне лежала огромная ответственность.И все переживали из-за меня.Понять можно.Ведь женщины у меня как не было, так и нет.Не знаю, как так получилось…».
Восточная Анатолия. Место, где свято чтут традиции предков. Здесь произошло страшное – над Мерьем было совершено насилие. И что еще ужаснее – по местным законам чести девушка должна совершить самоубийство, чтобы смыть позор с семьи. Ей всего пятнадцать лет, и она хочет жить. «Бог рождает женщинами только тех, кого хочет покарать», – думает Мерьем. Ее дядя поручает своему сыну Джемалю отвезти Мерьем подальше от дома, в Стамбул, и там убить. В этой истории каждый герой столкнется с мучительным выбором: следовать традициям или здравому смыслу, покориться судьбе или до конца бороться за свое счастье.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Елена Девос – профессиональный журналист, поэт и литературовед. Героиня ее романа «Уроки русского», вдохновившись примером Фани Паскаль, подруги Людвига Витгенштейна, жившей в Кембридже в 30-х годах ХХ века, решила преподавать русский язык иностранцам. Но преподавать не нудно и скучно, а весело и с огоньком, чтобы в процессе преподавания передать саму русскую культуру и получше узнать тех, кто никогда не читал Достоевского в оригинале. Каждый ученик – это целая вселенная, целая жизнь, полная подъемов и падений. Безумно популярный сегодня формат fun education – когда люди за короткое время учатся новой профессии или просто новому знанию о чем-то – преподнесен автором как новая жизненная философия.
Ароматы – не просто пахучие молекулы вокруг вас, они живые и могут поведать истории, главное внимательно слушать. А я еще быстро записывала, и получилась эта книга. В ней истории, рассказанные для моего носа. Скорее всего, они не будут похожи на истории, звучащие для вас, у вас будут свои, потому что у вас другой нос, другое сердце и другая душа. Но ароматы старались, и я очень хочу поделиться с вами этими историями.
Православный священник решил открыть двери своего дома всем нуждающимся. Много лет там жили несчастные. Он любил их по мере сил и всем обеспечивал, старался всегда поступать по-евангельски. Цепь гонений не смогла разрушить этот дом и храм. Но оказалось, что разрушение таилось внутри дома. Матушка, внешне поддерживая супруга, скрыто и люто ненавидела его и всё, что он делал, а также всех кто жил в этом доме. Ненависть разъедала её душу, пока не произошёл взрыв.
Действие романа «Режиссёр. Инструкция освобождения» происходит в городе на семи холмах: им может быть и Киев, и Днепр, и Москва, и множество иных городов. Эта непривязанность к конкретному городу служит приемом обобщения, распространением действия на все обитаемые места, где есть тюрьмы, а они есть везде, куда приходит человек. В городе, описанном в романе Александра Гадоля, протекает узнаваемая, вполне современная жизнь с ее мошенниками, ментами и подкупными судьями, имеющая точную временную привязку к той стране, где «пионеров уже лет двадцать не принимали в пионеры» и где тюрьма – один из самых востребованных институтов.
Роман-мистерика. Роман-фантазия. Роман-казус. Роман пронзительно смешной и отчаянно грустный, где все задом наперед… Можно ли назвать счастливой женщину, получившую доступ к закрытому знанию? Можно ли считать счастливицей Лору? Ведь теперь у нее есть Глаз, благодаря которому она видит то, что не видят другие. Глаз-пришелец, глаз-подруга, глаз-наперсник, глаз – хранитель вселенских знаний, посланный в мир с высокой миссией исправить несправедливость в ее судьбе и подарить бессмертие.А все началось вполне буднично: утро выдалось гнусным, душу мутило, голова немного болела с похмелья… Лора достала из холодильника бутылочку ледяного пива со слезой, сварила яйцо…И тут увидела его…