Попроси меня остаться - [6]

– Можешь смотреть, – сказал Рафаэль, ложась на нее. – Можешь даже трогать.

И он снова ее поцеловал. Чувствуя настойчивость его желания, Аллегра тонула в ощущениях, трепет в теле становился все более неугомонным, вытесняя все мысли и сомнения. Пальцы Рафаэля ласкали ее в самых потаенных местах, исследуя, поддразнивая – в его движениях не было ни капли робости. Она крепко схватила его за плечи, и тело ее напряглось, приготовившись к всплеску удовольствия – вот сейчас она обретет это неведомое раньше счастье. Рафаэль овладел ею, дыша тяжело и прерывисто. Ощущение целостности, полноты затмило временный миг боли. Ощутив преграду, он остановился. Аллегра замерла.

– В чем дело?

– Ты девственница?

– Да.

Он произнес какое-то бранное слово и, прижавшись лбом к ее лбу, сказал:

– Я и понятия не имел.

– Ты и не должен был, – вымолвила Аллегра.

– Тебе нужно было сказать мне, – упрекнул он.

– Рафаэль…

Аллегра выгнулась всем телом, чтобы дать ему понять то, что не могла выразить словами. Как можно остановиться сейчас, когда каждая клеточка ее требовала, умоляла! Он начал двигаться вновь, и Аллегра позабыла обо всем, отдаваясь ощущениям, – удовольствие охватило ее и, поднявшись высоко, разбилось на тысячу прозрачных осколков, – она вскрикнула, и крик этот замер в тишине, как самая чудесная мелодия.

Рафаэль перевернулся, отодвигаясь от Аллегры, чувствуя раздражение. Он никак не ожидал такого поворота событий, хотя и видел ее неопытность. Его затопило чувство вины. Но эта музыка… Волшебная атмосфера, полный желания взгляд Аллегры – все произошло как-то само собой. На душе было нелегко. Секс для него был приятным развлечением, не подразумевающим никаких эмоций, и оставалось лишь надеяться, что и Аллегра не станет вкладывать в произошедшее какой-то особый смысл. Ее искренность тронула Рафаэля настолько, что он даже позабыл про презерватив. Осознание это вползло в сознание холодной змеей. Он потерял голову – и контроль над собой.

Он посмотрел на лежащую рядом девушку. Нежный румянец покрывал ее фарфоровую кожу, волосы разметались по подушке золотистой волной. Даже сейчас, зная о ее невинности, Рафаэль хотел ее. Никогда прежде не было с ним подобного. Овладев женщиной, он обычно ее забывал. Внезапно Аллегра перекатилась на бок, свернувшись у него на груди, обхватив его руками. Смущение и тревога, раздражение и вина атаковали его одновременно. Все подружки знали, чего он хочет и чего не выносит в постели. Он всем давал понять, что эмоций не приемлет, но, конечно, Аллегра не поняла этого скрытого сообщения. Она наверняка ожидает от него нежности, но он не готов никого к себе подпускать.

Она положила ногу между его ног, прижалась щекой к его груди и вздохнула:

– Я так по нему скучаю.

Рафаэль на миг потерял дар речи. О чем она толкует?

– Скучаешь по нему? – механически переспросил он.

– Знаю, что не должна, ведь это глупо, я не видела его уже пятнадцать лет. Но мне не хватает той жизни, что была когда-то. Вот почему я пришла сегодня на поминки. Искала близости, понимания…

Она говорит про Мансини, понял Рафаэль. Но… пятнадцать лет? Значит, она не может быть его любовницей, ведь ей не больше двадцати пяти.

– Аллегра. – Рафаэль повернулся к ней. – Кто ты?

Она подняла на него заплаканные глаза.

– Я его дочь, – произнесла она, и Рафаэль едва сдержал рвущееся с языка ругательство.

Дочь Мансини, его врага, лежит в его объятиях, ища в них утешения. Рафаэля захлестнул вихрь противоречивых эмоций: ярость и вина, отвращение и тревога, сожаление и жалость. Ужаснее всего была мысль о собственной роли в этой неожиданно разыгравшейся драме: он выступил этаким змеем-обольстителем, который воспользовался невинностью девушки.

Рафаэль отодвинулся и встал с кровати. Услышал движение за спиной, и Аллегра дрожащим голосом окликнула его.

– Тебе пора, – коротко и бесцеремонно ответил он, не пытаясь смягчить тон.

Его буквально разрывал на части гнев. Подумать только, дочь Мансини! Она вообще знает, что натворил ее папочка? Знает о том, сколько крови он пролил? Разумеется, нет: ведь когда умер отец Рафаэля, Аллегра, должно быть, была ребенком. Но… это не имеет значения. Она принадлежит роду Мансини, скучает по отцу – по человеку, которого Рафаэль ненавидит. Ей пора уйти – немедленно.

– Ты… хочешь, чтобы я ушла? – дрожащим голосом спросила Аллегра.

– Я вызову тебе такси. – Рафаэль надел брюки.

Увидев, что его слова не возымели действия, взял платье Аллегры и бросил ей. Девушка даже не пошевелилась. Она сидела в его кровати, натянув синюю простыню на грудь, такая прекрасная: рыжие волосы, волнами спадающие на плечи, огромные глаза – картина, задевающая за живое.

– Я не понимаю… – беспомощно произнесла она.

– Что тут понимать? У нас с тобой была интрижка на одну ночь – и все кончено. – Рафаэль помедлил. – Если бы я знал, что ты девственница, я бы, конечно, повел себя немного по-другому. Но уж как получилось… – Он пожал плечами. – Мне показалось, что тебя все устраивает.

На лице Аллегры появилось такое выражение, точно ее ударили, но она тут же собралась с духом и подняла подбородок, отчего Рафаэль ощутил еще большую сумятицу в чувствах.