Попадать, так с музыкой! - [12]

— Ну вот, пока будет решаться вопрос с формой и есть еще время до завтрака, а он у нас в 8–00, давай выясним, что ты можешь? Рассказывай.

— Сначала скажу, что точно не могу. Не знаю штыковой бой — этому меня не учили.

— Понятно. А что, все-таки ты можешь?

— Практически любые гимнастические упражнения.

Тут я села на шпагат, потом встала, прогнулась назад в мостик и через руки снова встала в стойку. Затем сделала шпагат в стойке.

— Хорошо, с гимнастикой все в порядке, хотя шпагаты и мостики мы не требуем. А как насчет рукопашного боя.

— Спортивное самбо, боевое самбо — защиты от ножа и любых предметов, болевые приемы в стойке и лежа, бой в ограниченном пространстве, спецудары.

— Что за спецудары? Что-то кроме бокса?

— Ну, бокс я вообще не знаю, а один из таких ударов сейчас покажу. Дайте листок бумаги, чистый, исписанный — любой.

Он заинтересованно взял со стола тетрадку, оторвал листок и протянул мне.

— Годится?

— Вполне.

Я подбросила листок, и пока он плавно падал, проткнула его указательным пальцем сбоку, а потом догнала и проткнула средним пальцем сверху вниз. Победно посмотрела на Сергея и выпала в осадок! Он буквально посерел.

— Ну, Василий, ну змей! Так мне удружить!

Потом взглянул на меня и буквально прошипел:

— Запомни! Никогда и никому из бойцов не показывай эти удары. А обучать им будешь только командиров, причем не всех, а по списку, утвержденному командиром нашего отряда.

Затем, несколько успокоившись и приглушив голос, начал говорить.

— У меня есть друг, который работает в нашем Наркомате в…, ну не важно. Важно, что работает. Пару лет назад он, участвуя в работе очередного заседания Коминтерна, познакомился с одним японским товарищем. И вот тот показал ему такой удар. А когда приятель попросил его научить этому удару, японец быстро увял, начал бормотать, что под угрозой смерти не может этого сделать, и что даже, если бы и стал, то нужно будет учиться много-много лет. Потом наши спецы искали методики, но нашли или нет — мой друг так и не узнал. А тут, неизвестно откуда появляется, извини, малолетка, которая мимоходом показывает этот удар, причем даже два подряд. Кстати, а Василий про это знает?

— Нет, просто случая не было ему показать.

— И пока не показывай. А кто и как научил тебя этому удару ты, конечно, не помнишь?

На самом деле я прекрасно помнила. Сенсей, у которого я после самбо пару лет занималась карате, натаскал меня на этот удар довольно быстро. «Главное, — как говорил он, — желание и упорство.» Вот только про это ТУТ говорить я не могу.

— Кто — не помню, а как, кажется, знаю, и готова попробовать провести занятия. И еще уверена, что про много-много лет тот японец соврал.

— Хорошо. Про такие удары пока забудь, а рукопашкой — можно со стандартными ударами — займись. И еще. У нас два взвода опытных бойцов, один — середняки, а один составлен из новичков. Строй занятия соответственно их уровню. Теперь идем завтракать, а потом, пока бойцы будут на занятиях по спецпредметам, успеешь обмундироваться. И еще — тут бойцы НКВД. Штыковой бой для них не является самым важным. Короче, всю первую неделю только гимнастика. Что и как — сама решай. Будут вопросы — заходи.

И я пошла в столовую, расположение которой легко определила носом — уж больно вкусно пахло. Кажется, здесь я могу потолстеть. В Москве я так много каш и с таким аппетитом никогда не лопала. А фрукты весной тут отсутствуют — разве, что какие-нибудь моченые яблоки. Где же весной взять витамины? Вспомнила! Нужно есть квашеную капусту.

После завтрака — очередной каши с хлебом, кусочком масла и сладким чаем, ко мне подошел старшина Полищук и позвал на примерку. Глазомер у него оказался точный, и еще через полчаса я уже была готова к проведению занятий. Время до начала занятий оставалось больше часа, поэтому я стала составлять планы тренировок. Для первых двух взводов со слабой подготовкой упор на растяжки, силовые упражнения и турник. Все это до обеда. Два взвода после обеда — это усиленная гимнастика и проверка базовых навыков по рукопашному бою: захваты, освобождения, работа с обеих рук. Эти упражнения я хорошо помнила, тем более, что некоторые из них после самбо я закрепляла в карате.

К началу первого занятия подошел Сергей. Минут пятнадцать посмотрел и, видимо удовлетворенный, ушел. После обеда я ухитрилась найти закуток и поспать — организм продолжал восстановительную работу. На занятиях по рукопашному бою особо напрягаться не пришлось. Базовые приемы бойцы уже знали, и я только исправляла некоторые огрехи. В семь вечера, после ужина, появился Василий, зашел к Сергею, минут двадцать там проторчал, вышел задумчивый, помахал рукой, и мы поехали домой. Я уже решила, что все прошло в норме, но дома лейтенант Вася мне устроил очередной допрос.

— Что ты сегодня натворила? Сергей о тебе говорил с какой-то дрожью в голосе, но от подробностей отказался. Сказал только, что мы с капитаном ему крепко подсуропили.

— Что сделали?

— Подсуропили. Не понимаешь? Ну да, ты городская и, кажется, из интеллигентов. Подсуропить — это значит сделать какую-то гадость. Так что это за гадость?