«Попаданец» против Чертовой Дюжины - [5]

С Петром Александровичем мы познакомились еще в Екатеринославле. Как я сейчас припоминаю, тогда он как раз ждал назначения на должность губернатора в Курск. Остальные мои учителя и свита, как оказалось, были отлично мне знакомы, так что неловкостей за завтраком, судя по всему, не будет, наивно подумал я. Но лишь едва в самом начале необременительной светской беседы разговор зашел о последнем губернаторе Курска, неловкое молчанье, повисшее за столом, ясно показало мне, что я снова сделал что-то не то. Строганов, умело заполнив возникшую за столом паузу, пришел на помощь растерявшемуся Извольскому и ловко перевел разговор на другую тему.

Внезапно я ощутил сильнейшее восхищение своим воспитателем. Уже совсем седой, с тростью, но такой горделивой осанкой, что сидевший рядом с ним губернатор Курска казался простым городским обывателем. А графу и вправду было чем гордиться — герой Бородинского сражения, не раз отличившийся на поле боя во множестве других сражений и кампаний, да к тому же в гражданских делах бывший далеко не в последних рядах. Шутка ли! Самого наследника воспитывает! Кроме того, его богатства исчислялись десятками тысяч крепостных, огромными земельными владениями и даже несколькими заводами. Насколько я мог знать, наши чувства были взаимны, граф просто души не чаял в своем воспитаннике, то есть во мне.

Стоп. Это не мои ощущения, не мои чувства. Я этого седого деда знать не знаю. Мотнул головой, отгоняя наваждение, но отгородиться от эмоций бывшего хозяина тела не смог. Так, например, губернатор Курска мне почему-то категорически не нравился. На протяжении минут десяти я силился понять, чем же он меня так раздражает, и, кажется, разобрался. Этот невысокий, полноватый господин с бегающими глазками неустанно следил за каждым моим движением, непрерывно находя все новые и новые поводы для лести. Наверно, грохнись я со стула, он и то что-нибудь сказал бы про мою удачливость — так легко пережить столь ужасное падение. Строганов, слушая его, морщился, но молчал. Не похоже на него. Видимо, ждал, когда я сам заткну губернатора. Внезапно меня осенило, что губернатор на самом деле отчаянно чего-то боится. Боится и одновременно испытывает неприязнь к приехавшему цесаревичу. Интересно.

Вскоре я, наевшись и утомившись натянутой атмосферой, встал из-за стола, чтобы отправиться к себе (меня как наследника престола поселили в лучшем доме Курска — в губернаторском). Извольский по-прежнему заливался соловьем, а мой воспитатель уже нервно крутил ус — признак крайнего раздражения.

— А не прогуляться ли нам? Признаться, я вчера вечером был вовсе не в состоянии по достоинству оценить красоты города, столь любезно показываемые мне Петром Александровичем, — вклинился я в паузу, возникшую в момент, когда губернатор переводил дух после очередного потока лести. Восхищался моей истинно царской осанкой. Я мысленно согласился с Сергеем Григорьевичем — действительно достал уже. Даже меня, не говоря уже о Николае.

— Как же, как же так! Еще три перемены блюд! Вы просто режете мне сердце, когда я смотрю, как мало вы едите. Верно, вам нездоровится, хотя наверно еда не столь изысканна? Велите позвать этого негодяя повара?

— Нет уж, увольте! Повар здесь ни при чем. Напротив, передайте ему от меня благодарность. Я более чем удовлетворен изысканностью блюд. Ваша кухня выше всяческих похвал. Однако мне прискорбно видеть такое нежелание показать город. Верно, меня ожидает весьма нелицеприятное зрелище?

— Что вы! Как можно! — Губернатор аж переменился в лице. Граф и свита тоже уставились на меня с интересом. Видимо, прерывать разговоры и пререкания таким образом не входило в мои привычки.

— Тогда я хотел бы привести себя в порядок и сделать несколько записей в своем дневнике перед экскурсией по городу. Прикажите закладывать экипажи на полдень. Засим позвольте откланяться, — закончил я и отправился в свои покои.

Поднявшись к себе, мои комнаты находились на втором этаже, тут же бросился к своему дневнику. У меня появилось множество вопросов, заодно почувствовал, что пришла пора испытать возможности своего чудесного подарка. Открыл дневник посередине и увидел слева вверху лишь два слова: «Введите запрос». Избалованный веком высоких технологий, компьютеров и клавиатур, я немного завис на том, каким же образом можно ввести запрос, не используя сенсорную клавиатуру, и чисто случайно заметил «современные» письменные принадлежности на моем столике возле окна. Ну конечно, перо и чернила! Усевшись за столом и обмакнув гусиное перо в чернильницу, красивым почерком, выдававшим, к моему удивлению, немалую сноровку в пользовании канцелярскими принадлежностями, вывел «Извольский». Несколько мгновений ничего не происходило, как тут на экране, так похожем на бумажную страницу, проступил написанный красивым каллиграфическим почерком ответ. «Найдено двенадцать тысяч триста пятьдесят два соответствия. Вывести все данные?»

«Нет, — написал я, и надпись пропала. — Петр Александрович Извольский», — уточнил я запрос. На что вполне логично получил ответ: «Найден тридцать один результат. Вывести все данные?»