Попаданец наоборот. С Гражданской войны на Великую Отечественную - [10]

— Лаптев, Бубенчиков – к комбату, — передали по цепи приказ.

— К комбату, так к комбату, — Истомин закинул на плечо винтовку. — Посмотрим, как здесь моё «художество» с танками оценят. Вроде получилось неплохо, но всё же интересно, что про всё это командование думает.

— Рядовой Бубенчиков по вашему приказанию прибыл.

— Рядовой Лаптев по вашему приказанию прибыл.

Истомин и Василий вытянулись по стойке смирно и отдали честь.

— Молодцы, ну молодцы, лихо оба танка из миномёта отделали, — не скрывал своей радости комбат. — Чья идея была

— Моя, — признался Истомин, поняв, что разговор будет, скорее всего, не очень официальный. — А Василий мне помог, за заряжающего был. Хотя во многом просто повезло.

— Ну, это ещё как сказать, — возразил комбат. — Везение везением, а вот голову и инициативность никто не отменял. Благодарю за службу.

— Служу Родине и трудовому народу! — отчеканил Василий, отдав честь.

«А, вот что в таких случаях у них надо отвечать», — понял Истомин и повторил произнесённые Василием слова. Со стороны это выглядело как-то странновато, сначала один отвечает, потом другой, ведь говорить полагалось более или менее синхронно. Но довольный результатами боя комбат не обратил на это никакого внимания.

— Ладно, — сказал он, посерьёзнев, — теперь о деле. Сколько мин осталось?

— Четыре, — вздохнул Василий.

— Плохо, — комбат помрачнел. — Если немцы опять танки в прикрытие для пехоты пустят, а они это сделают, гранатами отбиваться придётся, а их у нас кот наплакал.

— Товарищ капитан, вместо миномёта можно подбитый немецкий танк использовать, — предложил Истомин. — Мы с Василием ему миной только гусеницу перебили, а так он должен быть целый.

Комбат заинтересованно посмотрел на Истомина и вдруг задал не совсем обычный вопрос «Бубенчиков, а ты кем до войны был» «Штабс-ротмистром», — чуть было не ляпнул Истомин, но вовремя спохватился и ответил «Рабочим по декорациям». Этот род деятельности он указал в своих письменных показаниях, данных в особом отделе, и теперь чётко придерживался выдвинутой версии.

— А мыслишь как военспец. Если бы по военной линии пошёл, мог бы стать хорошим командиром, — констатировал комбат. — Можно считать, что насчёт этого танка мысли мои прочитал. Так что, имей в виду, в случае серьёзных потерь командного состава назначу тебя на сержантскую должность, но это позже. А теперь об использовании танка. Поскольку Василий некоторое время пулемётчиком на Т-34 был, то опыт в обращении с танками, стало быть, имеет. Поэтому как стемнеет, проберётесь к танку. Ночи на освоение техники вам, как полагаю, хватит. А утром, как немцы в атаку пойдут, постарайтесь как можно больше их танков набить. Вопросы есть

— Никак нет, — теперь уже синхронно ответили Истомин и Василий.

— Разрешите идти

— Идите.

— И как ваше впечатление о Бубенчикове? – спросил командира батальона особист Ильин, вошедший в блиндаж сразу после того как Истомин и Василий отправились исполнять приказания комбата.

— Ничего плохого сказать не могу. Вёл себя в бою инициативно. Из миномёта два танка подбил, как вы, думаю, уже знаете, товарищ сержант. К тому же имеет стратегическое мышление, а поскольку ни в какой военной школе не учился, то это у него явный талант, — закончил характеристику Истомина комбат. Да, я ему ещё сказал, что если дело так пойдет и дальше, то назначу его на сержантскую должность. Или не стоит

— Ну почему не стоит? Если человек способный, то пусть командует, но всё же торопиться со слишком быстрым его продвижением не надо. Максимум на сержанта, — заключил особист. — А вот когда на него подтверждающие документы придут, тогда пусть хоть до генерала растёт, это уже не наша забота будет.

Глава 9

Нижний танковый люк с негромким стуком открылся. В проёме показалась голова Василия.

— Залезай, — шепнул он Истомину, — всё чисто.

— Да, тесновато воюют танкисты. Таким было первое впечатление Истомина, когда он оказался внутри.

— Пушка целая и снарядов бронебойных полно, так что есть чем завтра с немцами воевать, — обрадовано заявил Василий, проведя осмотр внутренностей танка при слабом свете электрического фонаря.

— Стало быть, действуем так. Я за стрелка-наводчика буду, а ты – заряжающий. Берёшь снаряд, затвор открываешь и в казённик кладёшь. Вот, смотри, — Василий открыл орудийный затвор и показал Истомину, что надо делать. — Всё понял

— Всё.

— Да, вот ещё что если немцы нас подожгут, а это, скорее всего, может случиться. Танк ведь к ним задом стоит. Уходим через нижний люк, ты первый, я за тобой, и как можно быстрее. Иначе сгорим. Здесь в баке бензина полно, а как его слить – я не знаю. Вот такая у нас ситуация. Ну, а теперь спать. Я первый дежурю, ты через пять часов. Если что – разбужу. Хотя вряд ли, немцы ночью не воюют.

— Спать, так спать, — ответил Истомин и, свернувшись калачиком на дне танка, поворочавшись немного, уснул.

«Интересно, сколько ещё немцы спать собираются, по солнцу уже часов девять, не меньше». Этот вопрос возник у Истомина в очередной раз при осмотре немецких позиций через смотровые щели командирской башенки. С того момента, как он сменил Василия, прошло уже часов шесть, и сидеть без дела внутри трофейного танка становилось скучно. Конечно, с одной стороны то, что всё тихо и можно спокойно отдыхать – это хорошо. Война вещь утомительная. Но с другой. Когда на фронте наступает тишина – это очень плохо. Каждый, кто воевал, это прекрасно знает. Ну, то что ночью тихо было, так это вполне понятно, спали все. Но сейчас-то утро уже давно, если не день. А немцы всё не шевелятся, почему? Истомин снова прильнул к смотровой щели. Со стороны немцев по-прежнему не было никакого движения.