Poor men's judge - [47]

— Интересная забава.

— Именно, — согласился профессор. — Колоссально обостряются способности к запоминанию, господа. Особенно когда начинаешь играть сразу на десятке досок, а на ход есть лишь все те же три минуты. Алехин, говорят, мог на тридцати, но это — гений. Теперь Вы станете возражать, что элементы специальной подготовки прослеживаются четко?

— Возражать не будем, — в один голос отозвались собеседники.

— Так ведь это еще не все. Когда наше дитятко подросло, пришел черед ролевых игр со сверстниками, в которых они охотно участвовали. Потому как было интересно. И вот так, между делом были повторены классические эксперименты Гальтона, Павлова, Милгрема, Эриксона и классический комплекс Института Экологии Человека. Тот самый, для продвинутых специалистов по applied psychology. Последний — вообще никогда не афишировался, потому я ума не приложу, кто ставил парню методики.

Некоторые очень забавные детские истории свидетельствую о том, что объект изучения не только читал, но и творчески переработал воззрения Ортеги и Лурье применительно к советскому социуму. И вновь, под руководством серьезного эксперта.

Последнее. Та самая теория множеств, о которой так презрительно отозвались ваши эксперты — на самом деле является фундаментом математической логики. Страшненького, по большому счету, инструмента…

— Последний вопрос на сегодня, профессор. Охарактеризуйте Ваше видение ситуации вокруг исследуемого феномена.

Досадливо скривившись при повторном упоминании так не понравившегося ему определения, профессор ответил:

— Поначалу, в автономии и ближайших к ней районах сложилась типичная для любой смуты ситуация. Как гражданская, так и военная администрация, застигнутые тектонического масштаба подвижками общественных процессов, по сути были укомплектованы одинаковыми людьми: гражданскими менеджерами. То есть, личностями, склонными минимизировать любые риски и всегда готовыми к разумному компромиссу.

По хорошему, утвердившимся в столице реформаторам было вполне достаточно обозначить перед каждым из оказавшихся между молотом и наковальней, ясные и однозначные гарантии сохранения уровня доходов и влияния в регионе, и затею с новым составом Советов и Ополчением неминуемо бы свернули. От добра добра не ищут.

Но так уж сложилось, что реформаторы к моменту описываемых в книге событий полностью ошалели от безнаказанности. Остановить их могла только пуля или петля. В точности по старине Марксу, писавшему об отношении деловых людей к пороговым уровням доходности бизнеса.

В строгом соответствии с постулатами никогда не мывшегося (исторический факт, господа!), страдающего от паразитов и десятка кожных болезней бородатого еврея, прежняя элита была приговорена. Как минимум, к утрате активов и бегству. Сложив два и два, она по необходимости начала действовать.

Азбучная истина, безусловно известная вам: без крайней нужды никого не следует загонять в угол, тем более, заранее обрисовывать нерадостные перспективы. Планируя чье-то полное и окончательное уничтожение с жертвой следует вести себя уважительно, бережно и до поры не пугать.

Такой линии поведения придерживаются не только разумные люди, крупные хищники ведут себя точно так же, используя страх лишь в самом конце охоты. Когда исход уже ясен и осталось только окончательно деморализовать испуганную жертву. Но фундаментальный закон загонной охоты на людей был нарушен.

Назначенный по критерию личной преданности и управляемости политический бомонд и новоявленные олигархи попросту не могли поступить по-другому. А чего еще можно ожидать от людей, привыкших безнаказанно разворовывать все, до чего дотягиваются руки: от гуманитарной помощи до собственности, созданной поколениями их предков.

Стратегии на сколь-нибудь далекую перспективу у помойных крыс не бывает. Ее с успехом заменяют всегда готовые к вылету «Джеты» и «Гольфстримы», и полученные от нас методички.

У методичек, руководящих указаний и прочей макулатуры есть два фундаментальных недостатка: во-первых, всего предусмотреть невозможно. Во-вторых, система, управляемая в «ручном режиме», не создает обратных связей, обеспечивающих ее дополнительную устойчивость. Потому, реагирует на неожиданные изменения шаблонно и с большой задержкой.

Даже столкнувшись с типовым, абсолютно законным противодействием, государственная машина оказалась способна лишь к предписанным реакциям. Что по определению, всегда проигрывает в эффективности обостренному инстинкту самосохранения людей, поставленных на грань выживания. В таких случаях государство способно победить лишь за счет чудовищной инерции запущенных процессов, то есть далеко не всегда.

В подавляющем большинстве случаев, наибольшие шансы на победу имеет та сторона, за которую играет Личность. Тоже, кстати, старый закон.

Однажды Заратустра саркастически пошутил: «Была бы Личность, а уж История случится обязательно». Как мы видим, шутка старику удалась, полторы тысячи лет прошло, но люди — помнят.

Короче говоря, в создавшихся обстоятельствах объект вашего интереса закономерно эволюционировал в политика.

— А что, политики так уж серьезно отличаются от нас, грешных? — скептически подняв брови, осведомился Правый.