Poor men's judge - [44]

— Интересно, что вы могли почерпнуть из такой древности?

— Мелочь. Оптимальную форму нареза в стволе и метод ее расчета. Та самая полукубическая парабола, что применялась в морских орудия в те времена, когда из черного, желтого, бурого и прочих дымных порохов пытались выжать все. Очень было интересно читать. Особенно начиная со 173 страницы.

Теперь-то это не особо актуально, но делать хуже, чем могу… Нет, не буду.

— Расскажите, а? — заинтересовался Вояр.

— Извольте. Суть дела в том, что резец крюковой протяжки, выполняя в стволе нашу параболу, режет ее с увеличивающимся шагом. Лишь последние два с половиной калибра шаг постоянен ради стабилизации пули.

— И что это дает?

— Многое. Нетрудно понять, что чем круче нарез, тем сильнее он сужается. Резец-то в протяжке закреплен строго по оси! В итоге, пуля постоянно переобжимается. Меньше потери пороховых газов. По отношению к стандартной нарезке с постоянным шагом, процентов на пять. Врезание становится более мягким, уменьшается возможный эксцентриситет, меньше потери энергии. Выше точность, больше начальная скорость.

— Так ли это важно для оружия, из которого стреляют в упор?

— Говорил же, противно делать хуже, чем возможно. Особенность характера. Я все же, инструментальщик. И кстати, метров с десяти в тетрадный лист навскидку у меня из этого малыша получается. Так что, не слишком-то «в упор». Но, разумеется, основное предназначение именно то, которое Вы упомянули.

— А почему такое не применяют массово? На стрелковых системах посерьезнее, да уже на автоматах и винтовках выиграть пять-семь процентов начальной скорости, это кое-что!

— Нет смысла. Массовая технология, технология для вооружения миллионных орд, это ротационная ковка. На плохой случай — дорнирование. Прогрессивную нарезку по таким технологиям не исполнить. Незачем, справедливо полагают заказчики. И так современное стрелковое оружие в большинстве случаев может больше, чем стрелок. Вот поэтому и не делают…

— Понятно, Юрий Иванович. Я чего пришел-то. Расширяться вам надо. Помещения по соседству пустуют, и станки Вам нашли. Чего еще будет не хватать, добудем. Людей обучить сможете?

— А чем я, по вашему, тридцать лет занимался?! Именно этим: учил людей и обеспечивал производство.

— Ну, так значит, договорились?

— Конечно!

Уже собравшись уходить, Вояр вдруг остановился, обернулся к Мастеру, и широко улыбнулся:

— А я ведь вспомнил, как называли в Штатах Ваш подарок. Они называли его Poor Man» s Judge. Ближе всего по смыслу будет «судья нищего».

— Не романтизируйте железо, — недовольно откликнулся Светличный. — Какой там судья?! Всего лишь инструмент, один из многих. Судят люди. Потом, когда за Виктором захлопнулась дверь, Юрий Иванович проворчал ему вслед: —Poor men» s judge. Правильнее будет использовать слово «человек» во множественном числе; в том, кто в этих краях Судья, никто не сомневается.

Глава 13

Парой лет позже, профессор Стэндфордского университета господин Малкович отвечал на вопросы парочки дотошных и крайне заинтересованных господ в одинаковых серых костюмах. Стараясь не раздражаться, Драган, устало и монотонно излагал понятные любому истины:

— Запомните, господа, никакого феномена не было. Никогда. Что там придумывают журналисты, это не более чем их личные мнения.

— Тогда что вы скажете об известном вам заключении экспертов-психологов, которые заявили, будто дело в том, что щуку бросили в пруд с карасями. Природный манипулятор, к тому же получивший прекрасное домашнее образование, оказался в окружении людей, у которых власть годами повышала уровень внушаемости.

— До некоторой степени верно, но способности Виктора к манипуляции здесь не главное. Да, я знаю, однажды бывшие идеологи из ЦК с огромным успехом вытащили на телеэкран местечкового психиатра. Для коллективных сеансов затуманивания мозгов, так сказать.

Однако, заявить, что Вояру с его навыками менталиста оставалось только брать и лепить людей как глину, будет непростительной ошибкой.

Поймите, манипуляторов в конечном итоге разоблачают даже на сельских ярмарках. Потом — бьют.

В конце концов, манипуляция, это акт разовый, нечто сродни остроумному мошенничеству. Всех можно обмануть один раз, одного человека можно обманывать долго, но всех и всегда — еще не удавалось никому.

Люди, конечно же, до какой-то степени биоавтоматы, ибо в течение дня процентов 70–80 действий происходит на рефлексах, но вместе с тем, они все-таки иногда думают, господа.

Манипуляция имела место быть, но использовалась лишь как средство разрешения острых ситуаций. Долгосрочные проекты не могут быть основаны на манипуляции, а Вояр изначально затевал долгосрочный проект, поверьте.

— Драган, — заметил один из серых, — чуть подробнее о долгосрочности проекта, ладно? К примеру, не могли бы Вы прояснить, какие признаки о том свидетельствуют?

— Начнем с того, что основных действующих лиц проекта с самого начала и до сих пор отсутствует мотив личного обогащения. Более того, эта компания умудрилась так вывернуть социальные отношения в Новом Союзе, что деньги стали играть там весьма и весьма незначительную роль.