Понимай - [12]

  Он, наверное, опознал меня по системе инвес­тиций под моими вымышленными именами. Чтобы это сделать, он должен был уже иметь закритический уровень. Он мог вызвать внезапные и точные изменения, чтобы создать у меня эти убытки и при­влечь внимание.

  Я смотрю несколько служб данных, проверяя курс акций. Записи в моем списке верны, то есть мой партнер не стал просто менять значения в моей учетной записи. Он изменил положение с продажа­ми акций пяти не связанных между собой корпора­ций, чтобы послать слово. И это было сделано де­монстративно — я оценил искусство.

  Очевидно, его начали лечить раньше, чем меня, а тогда он ушел дальше моего, но насколько? Я запускаю экстраполяционный расчет его вероятно­го прогресса, и эту информацию восприму, когда расчет будет готов.

  Решающий вопрос: он враг или друг? Это просто добродушная демонстрация его силы или указание на намерение меня уничтожить? Потерянные суммы для меня умеренные: это показывает его заботу обо мне или о корпорациях, которыми ему пришлось манипу­лировать? Учитывая все безобидные способы, кото­рыми он мог бы привлечь мое внимание, я вынужден предположить некоторую враждебность.

  В этом случае я подвергаюсь риску — любому, от нового щипка и до смертельного нападения. В качестве предосторожности я немедленно уезжаю. Разумеется, если бы этот человек был явно вражде­бен, я уже был бы мертв. То, что он послал весть, значит, что он хочет поиграть. Мне надо поставить себя в равные с ним условия: скрыть свое местона­хождение, определить, кто он, а потом попытаться связаться с ним.

  Город я выбираю наудачу: Мемфис. Я отклю­чаю экран, одеваюсь, собираю сумку и беру весь аварийный запас наличности.

* * *

  В гостинице в Мемфисе я начинаю работать с терминалом дейтанет. Прежде всего я маршрутизи­рую свои действия через несколько фальшивых тер­миналов: для рутинного полицейского прослежива­ния мои запросы будут исходить с разных термина­лов по всему штату Юта. Военная разведка могла бы проследить их до терминала в Хьюстоне, про­следить же до Мемфиса было бы задачей даже для меня. Сигнальная программа в Хьюстоне даст мне знать, если кто-то проследит мой путь туда.

  Сколько следов к своей личности стер мой близ­нец? Не имея всех файлов ФСИЛ, я начну с файлов курьерских служб разных городов, ища доставку из ФСИЛ в больницы за время исследований гормона «К». Потом проверю все случаи мозговых травм за это время, и будет, с чего начать.

  Если даже какая-то подобная информация ос­талась, ценность ее невелика. Куда существеннее будет исследовать картину инвестиций — найти сле­ды усиленного разума. Но на это уйдет время.

  Его зовут Рейнольдс. Он из Феникса, и раннее его развитие шло параллельно с моим. Третью инъ­екцию он получил шесть месяцев и четыре дня тому назад, что дает ему фору в пятнадцать дней. Он не стирал никаких очевидных записей — ждет, чтобы я его нашел. По моей оценке, он пребывает в закритическом состоянии уже двенадцать дней, вдвое дольше меня.

  Теперь я знаю его систему инвестиций, но ра­зыскать Рейнольдса — задача для Геркулеса. Я просматриваю журналы использования терминалов дейтанет в поисках учетных записей, куда он проникал. У меня на терминале высвечиваются двенад­цать строк. Я пользуюсь клавиатурами для одной руки и ларингофоном и потому могу работать сразу над тремя запросами. В основном мое тело непод­вижно; во избежание усталости я регулирую крово­ток до должного уровня, включаю регулярное со­кращение и расслабление мышц и удаление молоч­ной кислоты. Воспринимая все видимые данные, изучая мелодию по нотам, я ищу центр дрожания паутины.

  Проходят часы. Мы оба сканируем гигабайты данных, кружа друг возле друга.

  Он в Филадельфии. И ждет моего приезда.

  На заляпанном грязью такси я еду к Рейнольдсу. Судя по тому, к каким базам данных он обра­щался, Рейнольдс интересовался использованием генной модификации микроорганизмов для пере­работки токсических отходов, инерциальными ло­вушками для термоядерной реакции и подсозна­тельным рассеиванием информации в обществе и различных структурах. Он собирается спасти мир, защитить его от него самого. И потому его мнение обо мне неблагоприятно.

  Я не проявил интереса к внешнему миру, не проводил никаких исследований для помощи нормалам. Никто из нас не сможет переубедить друго­го. Для меня мир не имеет значения по сравнению с моими целями, а он не может допустить, чтобы усиленный разум работал чисто ради собственного интереса. Мои планы по созданию связей «разум — компьютер» отзовутся в мире гигантским эхом, вы­звав реакцию правительств или народов, которая помешает его планам. Как гласит пословица, если я не решение, значит, я проблема.

  Если бы мы были членами общества людей с усиленным разумом, природа человеческого взаи­модействия имела бы иной порядок. Но в суще­ствующем обществе мы неизбежно станем тяжелы­ми танками, которые последствиями действий нор-малов могут пренебречь. Будь мы даже в двенадца­ти тысячах миль друг от друга, мы не могли бы друг друга не замечать. Необходимо решение.

  Мы оба обошлись без нескольких раундов игры. Есть тысяча способов, которыми мы могли бы по­пытаться убить друг друга, — от нанесения нейротоксина на дверную ручку до организации точеч­ного удара с военного спутника. Мы оба могли бы обшаривать физическое пространство и дейтанет в поисках мириадов возможностей и ставить ловуш­ки на пути поиска друг друга. Но ни один из нас ничего такого не сделал, не чувствовал необходи­мости к этому прибегать. Простая бесконечная ре­грессия пересмотра и обдумывания отвергла подоб­ные способы. Решающими станут те приготовле­ния, которые мы не можем предсказать.