Пони Педро - [5]

Следующий рывок был мягче. Нас передвигали уже осторожнее, а под конец почти нежно. Я похлопал Педро по шее. Мы произвели впечатление.

КАК Я ПЛАТИЛ ЗА ЦВЕТЫ

Всходило алое солнце. По небу плыли розовые ладьи облаков. Пять часов утра. Нас привезли в районный город на товарную станцию, но документы на своего пони я нигде получить не мог.

— Документы? Выдаем только с семи часов, когда начинается работа на станции.

Ох, уж эти неповоротливые бюрократы!

Мы самовольно выгрузились и потихоньку пошли со станции. Сойдя с путей, Педро громко заржал своим трубным голосом.

— Сразу видать, что ничего-то ты не смыслишь в бюрократии!

Педро заржал еще раз. Победные фанфары, да и только. Мрак, царивший в вагоне, был побежден. Начальник станции подошел к двери и махнул рукой.

— Ну вот и доигрался! Теперь нас отведут обратно, тебя отстегают, а меня, за нарушение их железнодорожных порядков, запрут до прихода полиции в тормозной будке.

Однако Педро, ничуть не смутившись, в третий раз сыграл туш. Шлагбаум позади нас опустился. Мы были спасены.

В городе Педро приветствовал шотландского пони развозчика молока, битюгов возчика бревен и рыжую кобылу из государственного садоводства. Эта старая кляча везла тележку, полную красной герани. Педро ворча обнюхал тетушку-кобылу. Она, видно, ему не понравилась. Зато красные зонтики герани пришлись ему больше по вкусу, и он слопал один цветок. Мне пришлось тут же заплатить за его завтрак.

— Однако ты, как я погляжу, понимаешь толк в деликатесах!

Педро только ушами повел.

ТРАКТОР И КОЗЯВКА

Дорога вилась по полям. Пела овсянка. Стайка зябликов сопровождала нас, перепархивая при нашем приближении с дерева на дерево.

«Большой человек и маленькая лошадка», — щебетали зяблики. Они принесли эту новость в ближайшую деревню. Крестьяне внимательно разглядывали нас, оценивали, напутствовали добрым словом.

— Лошадка что надо, хозяин! Счастливого пути!

Трава в придорожной канаве манила к себе. Я пустил Педро попастись, а сам уселся на мягкую, пышную зелень. Солнце запрыгало перед моими усталыми глазами.

Во сне я выпустил из рук веревку. А когда какая-то птичка разбудила меня, поставив на нос кляксу, Педро уже маячил темной точкой где-то позади, у рощицы. Еще немного — и точка скроется за поворотом дороги.

— Педро-о! Педро-о-о! — с таким же успехом я мог просить зябликов сесть мне на руку.

Ведь для Педро я был всего лишь случайным дорожным знакомым, с кем, пожалуй, еще раскланяешься на прощание в зале ожидания или на перроне и с легким сердцем расстанешься навсегда. Придется теперь бежать обратно в город и спрашивать у каждого встречного: «Слушай, друг, не попадалась тебе маленькая лошадка?» — «Попадалась. Бежала на вокзал, боялась на поезд опоздать», — ответят мне.

Но тут я заметил, что точка у поворота дороги увеличивается. Вскоре я уже мог разглядеть скачущую галопом лошадь. Педро возвращался. Он мчался во весь опор, так что пыль летела из-под копыт. Я широко расставил руки. Педро остановился и снова принялся щипать траву. Я без труда поймал его.

Во мне заговорило мелкое тщеславие: «Значит, для Педро я уже свой, а не просто случайный дорожный знакомый!»

Пых! Пых! К нам с пыхтением приблизился большущий трактор и сбил с меня спесь. Педро просто-напросто удирал от этого грохочущего зверя. Тракторист даже не удостоил нас взглядом и, отвернувшись, сплюнул в канаву. Лошадь для тракториста — живое ископаемое. А пони для него и вовсе даже не лошадь, а так, козявка какая-то. Однако тщеславие мое снова взыграло: все-таки для Педро я симпатичнее, чем трактор.

СИЛКОМ В КОНЮШНЮ

Пол в стойле был устлан мягкой подстилкой из опилок. Пахло цирком. Коза Минна встретила своего нового товарища приветливым «ме-е-е». Подойдя к двери конюшни, Педро заартачился. Он потянул носом пахучий воздух и отвернулся.

Жена принесла полотенце, больше того — даже чистое полотенце, ведь она женщина добрая. Моя дочь Криста завязала Педро глаза. Мы стали водить Педро по двору. Это очень напоминало игру в жмурки. Мы хотели его запутать. Он должен был забыть, где находится дверь в конюшню. Но он этого не забыл. Чутье заменило ему зрение. Должно быть, он считал, что от нашей Минны пахнет не так приятно, как от козла в его родной конюшне. А может, порог в конюшне слишком высок для него?

Мы разостлали на пороге солому. Педро понюхал свежую солому и даже отведал ее, но в конюшню не пошел.

Мы сняли повязку с глаз Педро и закидали порог землей. Педро понюхал землю и недовольно захрапел. Как видно, наша земля тоже ему не понравилась. Ну что ж, придется заводить его в конюшню задом, как вчера — в вагон.

Однако и эта хитрость не помогла. Педро стал ученым. Он вильнул крупом и, вместо того чтобы идти в дверь, уперся в стену. Мое терпение лопнуло.

Мы обвязали задние ноги Педро веревкой. Женщины ухватились за веревку и встали по бокам Педро. Войдя в конюшню, я поманил упрямого жеребчика ломтем хлеба.

— Ну-ка, ну-ка!

Педро ступил в конюшню правой ногой. Протягивая приманку, я сделал шаг назад. Педро был разочарован. Он хотел вернуться во двор, но женщины крепко держали его. Позади — путы, впереди — хлеб. В конце концов прожорливость взяла верх. Педро ступил в конюшню и левой ногой. Мне вспомнился боевой клич шильдбюргеров