Помяловский - [46]

Но Тургенев не только хвалит это произведение Помяловского, он резко полемизирует с некоторыми своими друзьями, с закаленными палладинами барской эстетики. Любопытны в этом отношении письма Тургенева к Фету от 1862 года, предметом которых является «Молотов». В первом письме Тургенев рекомендует Фету произведение Помяловского в таких словах: «Прочтите в «Современнике» повесть Помяловского «Молотов» — нос ваш учует нечто похожее на свежее веяние чего-то похожего на талант». Мы не знаем точно, каков был отклик самого Фета на это письмо Тургенева, ответное письмо Фета не дошло до нас, но, судя по второму письму Тургенева, можно себе представить, что Фет отнесся отрицательно к «Молотову» за его идейность и публицистичность, — мол, произведение слишком умное, а в художественном творчестве — по эстетическим канонам Фета — ум только мешает. В ответ на это Тургенев пишет Фету:

«Я ожидал отчета о Минине (Островского. — Б. В.), а вы прислали целую диатрибу по поводу Молотова. Знаете ли что, милейший мой, — так же, как Толстого, страх фразы загнал в самую отчаянную фразу, так и вас отвращение к уму в художестве довело до самых изысканных умствований и лишило именно того наивного чувства, о котором вы так хлопочете. Вместо того, чтобы сразу понять, что Молотов написан очень молодым человеком, который сам еще не знает, на какой ноге ему плясать, вы увидали в нем какого-то образованного Панаева. Вы не заметили двух, трех прекрасных и наивных страниц о том, как развивалась и росла эта Надя или Настя, вы не заметили других признаков молодого дарования, уткнувшись в наносную пыль и сушь, о которой и говорить не стоило».

Нужно помнить, что «недостатки», о которых говорит Тургенев, скорее относятся не к мастерству Помяловского, а к его методу, который, как мы знаем, насквозь проникнут полемичностью в отношении тургеневской школы. Но характерен тон тургеневского письма к Фету. Отрицательное отношение последнего к Помяловскому для Тургенева просто диатриба, т. е. мелкая придирчивость.

Попутно Тургенев заступается за «ум» в художественном творчестве.

«Вы, — пишет он, — поражаете ум остракизмом и видите в произведениях художества только бессознательный лепет спящего. Это воззрение должен назвать славянофильским, ибо оно носит на себе, характер этой школы: «здесь все черно, а там все бело», «правда вся сидит на этой стороне». А мы, грешные люди, полагаем, что этакий маханьем с плеча топором только себя утешишь. Впрочем, оно, конечно, легче, а то, признав, что правда и здесь, и там, что никаким резким определением ничего не определишь, приходится хлопотать, взвешивать обе стороны и так далее, а эта скучно. То ли дело брякнуть так, по-военному: «Смирно! Ум, понял, направо! Марш! Стой, равняйсь! Художество! Налево марш! Стой, равняйсь!» И чудесно! стоит только подписать рапорт, что все, мол, обстоит благополучно. Но тут приходится сказать словами (умными или глупыми, как, по-вашему?) Гете «Ja, wenn wir es nur nicht besser wüssten»[5].

Так Тургенев, правда, со свойственной ему либеральной половинчатостью, защищает «ум» в творчестве Помяловского. А мы ведь уже знаем, что этот «ум» означал у Помяловского беспощадный анализ социальной действительности, идейную непримиримость революционного демократа, разрушавшего дворянские авторитеты, ниспровергавшего все основные каноны традиционной эстетики,

ВСТРЕЧИ, СВЯЗИ, ТВОРЧЕСКИЕ ИСКАНИЯ

«Не только все чтили в нем крупный талант, но кто хоть раз встречался с ним в светлые минуты, тот не мог не поддаться обаянию его привлекательной личности».

Л. Ф. Пантелеев.

«Бедный Помяловский, бедный Зефирот. Какой милый был он, сердечный человек — несчастная страсть к вину сгубила его, он пил запоем».

Е. Штакеншнейдер.

Молодежь 60-х годов очень полюбила автора «Молотова» и «Мещанского счастья», поэта Леночки и Нади Дороговой, художника-реалиста, так правдиво освещавшего пути развития современного ему «молодого человека», его сокровеннейшие думы и искания. А молодежь 60-х годов умела любить своих писателей. «На пиру русской природы, — рассказывает Н. В. Шелгунов, — первое место принадлежало тогда, т. е. в 60-х годах, литератору. Никогда, ни раньше, ни после, писатель не занимал у нас в России такого почетного места. Когда на литературных чтениях являлся на эстраде писатель, пользующийся симпатиями публики, стон стоял от криков, аплодисментов и стучанья стульями и каблуками. Это был не энтузиазм, а какое-то беснование, но совершенно выражавшее то воодушевление, которое вызывал писатель в публике».

Помяловский меньше всего был, разумеется, кабинетным писателем. Его девиз — познание жизни, деятельное ее преобразование, его неугомонное стремление вводить в литературу новые «участки жизни» толкали его быть всегда на людях, в потоке тогдашнего движения, и часто возглавлять его. Активная деятельность Помяловского на таком важном узловом пункте современного ему общественного движения, как воскресные школы, не прекращалась до самой последней минуты их существования, насильственно прекращенного 13 июня 1862 года царским правительством. Здесь Помяловский встречал, с одной стороны, лучшую часть интеллигентной молодежи. С другой стороны, очень интересен был для Помяловского-писателя людской состав учащихся. С этой чудесной молодежью, ринувшейся «в народ», в дело просвещения его, Помяловский очень подружился, бывая на ее вечеринках, обсуждая с нею все острые проблемы литературы и жизни.