Помощник. Якоб фон Гунтен. Миниатюры - [28]

Но стоило хозяину отлучиться, как весь дом становился другим. И хозяйка была совершенно другая, и дети, особенно мальчики, на мордашках которых издалека читалась радость по поводу отсутствия строгого папаши. Вместе с Тоблером исчезало что-то боязливое. Что-то слишком напряженное и тягостное.

«Неужто у меня такая лицемерная, трусливая душонка?» — думал Йозеф. В этот миг вошла Сильви, старшая из девочек Тоблер, и позвала его обедать.

После обеда, когда Йозеф сидел за кофе и беседовал с г-жой Тоблер, на садовой дорожке появился какой-то господин.

— Ступайте в контору, там посетитель, — сказала хозяйка помощнику.

Йозеф поспешил прочь и только-только успел добежать до конторской двери — незнакомец уже стоял на пороге. Не имеет ли он чести видеть перед собою самого г-на Тоблера, — приятным голосом осведомился вновь прибывший. Нет, слегка смутившись, ответил Йозеф, г-н Тоблер, к сожалению, в отъезде, а он хоть всего-навсего и служащий, однако ж позволит себе просить гостя войти.

Незнакомец назвал свое имя.

— Ах, это вы, господин Фишер! — воскликнул Йозеф, кланяясь г-ну Иоганнесу Фишеру, и тотчас заметил, что допустил оплошность: поклон вышел немного слишком радостный и оживленный.

Оба — капиталист впереди — прошли в чертежную, где г-н Фишер, озираясь по сторонам с некоторым высокомерием, немедля принялся расспрашивать о технических проблемах.

Прежде всего Йозеф рассказал о часах-рекламе. Достал опытный экземпляр и положил на стол перед гостем (тот по-прежнему внимательно изучал обстановку), попутно разъясняя, какие прибыльные возможности заложены в этой новинке.

Посетитель, слушавший как будто бы с интересом, спросил, разглядывая орлиные крылья часов, не вкралась ли ненароком ошибка в расчеты, касающиеся объема денежных поступлений за рекламу, ведь в подобных случаях частенько так бывает. Кроме того, он хотел бы знать, есть ли уже заявки на рекламу.

Вопросы он задавал спокойно, не спеша. И казалось, даже впал в легкую задумчивость, каковую Йозеф, пожалуй чуть скоропалительно, истолковал в свою пользу.

Йозеф ответил, что указанную сумму едва ли можно считать завышенной, скорее наоборот, и заявок уже довольно много.

— Какова же стоимость часов?

Йозеф с готовностью объяснил, только при этом, сам не зная отчего, чуточку запинался. Он совершенно не представлял себе, что делать дальше, и от смущения потянулся было за успокоительной сигарой, но тут же оставил эту внезапную мысль как неуместную. И покраснел.

— Насколько я понимаю, — проговорил г-н Фишер, — речь идет о как будто бы превосходно спланированном и, на мой взгляд, довольно хорошо обеспеченном начинании. Если позволите, я кое-что запишу.

— Пожалуйста!

Вообще-то Йозеф хотел сказать: разумеется, прошу вас. Но голос и губы не пожелали повиноваться. Почему? От волнения? Как бы там ни было, он явственно ощущал, что уже готов сказать: быть может, сударь, вам будет угодно откушать в саду чашечку кофе?

— Внизу меня ждет супруга, — как бы невзначай обронил г-н Фишер, сделав несколько карандашных пометок в изящном блокноте. И неожиданно собрался уходить. А Йозеф никак не мог стряхнуть оскорбительное впечатление, будто эти свои пометки капиталист делал не всерьез, не для памяти, а для отвода глаз. Он хотел было открыть рот и сказать, что ему не составит труда слетать к воротам и препроводить наверх даму, которая там ждет.

Г-н Фишер выразил сожаление, что не застал самого г-на Тоблера. Ему это очень прискорбно, но он надеется, что еще будет иметь такое удовольствие. Во всяком случае, он благодарен Йозефу за любезно предоставленные сведения. Йозеф попробовал вставить несколько слов, но капиталист продолжал:

— Очень жаль. Весьма возможно, я бы и сумел сделать выбор. Часы-реклама мне очень понравились, и я полагаю, — они себя еще окупят. Не откажите в любезности, кланяйтесь от меня вашему патрону. Благодарю вас и будьте здоровы.

— Но ведь можно…

Полноте, неужели это Йозеф не в силах связать двух слов?

Г-н Иоганнес Фишер коротко кивнул и вышел. Может быть, догнать его? Господи, да что ж это такое? Может быть, Йозефу самое время хлопнуть себя по лбу? Нет, пожалуй, надо вернуться в сад, к хозяйке, которая ждет его, сгорая от любопытства и тревоги, и рассказать ей, как «безответственно глупо» он себя вел. «Глупо, очень глупо», — думал помощник.

До беседки он добрался как раз в ту минуту, когда г-жа Тоблер всыпала юному Вальтеру порцию шлепков. Вся в слезах, она повторяла: как же нехорошо, что у нее такие ужасные дети. От этого помощник вконец пал духом: с одной стороны — сердитые слезы хозяйки, с другой — иронический прощальный кивок капиталиста, а на заднем плане — густеющие тучи тоблеровского недовольства.

Он сел на свое место, поспешно оставленное десять минут назад, и налил себе еще кофе. «Почему бы не налить, — думал он, — ежели он есть? Все воздержание мира так или иначе уже не отведет от моей головы близкую грозу».

— Кто это был? Господин Фишер? — спросила хозяйка. Утерев слезы, она смотрела вниз, на проезжую дорогу. В самом деле, г-н Фишер был еще там. Он и его спутница, судя но всему, любовались усадьбой Тоблеров.