Помощник хирурга - [63]

— Очевидно, что это дело для меня, — ответил Стивен. — Сомнений быть не может. По правде говоря, я уже упомянул об этой возможности своему другу Обри и потому опоздал — пришлось заглянуть к нему по этой причине. Мне бы очень хотелось отплыть под его началом. Я бы предпочёл рассчитывать на его поддержку, чем какого-то незнакомца. Он весьма опытен, что, как вы изволили заметить, необходимо для подобной операции, просто Одиссей на море, каков бы ни был на суше. И он имеет желание и возможность отправиться вместе со мной.

— Разумеется, мы очень вам признательны, дорогой Мэтьюрин, — пожимая руку доктору, сказал сэр Джозеф. — Правда, очень признательны. Что до Обри — он подходит идеально, нужно лишь разрешить сложности, связанные с рангом. Морские офицеры, знаете ли, удивительным образом щепетильны, когда речь заходит о положенных им привилегиях, а единственное судно, которым мы располагаем — всего лишь шлюп, — но это, конечно же, лишь частности. Уверен, судно подойдёт.

— Скажите, — сказал Стивен после минутного молчания. — Понсич ставил какие-то условия, отправляясь на Гримсхольм?

— Да.

— Интересно, совпадут ли они с моими? Необходимы гарантии, что в случае успешного окончания моих переговоров каталонские солдаты не должны считаться военнопленными, их должны доставить в Испанию свободными людьми с оружием и имуществом и обращаться с соответствующим уважением. В любом случае, я должен иметь возможность предоставить такие условия, и мне бы очень не хотелось отречься от своих обещаний. На самом деле, я настаиваю, чтобы эти условия были твёрдо гарантированы.

— Прекрасно вас понимаю. Конечно, гарантий я дать не могу — такие гарантии дают наверху. Но так как Понсич высказал практически аналогичные пожелания, не сомневаюсь, что и в этот раз их предоставят.

— Хорошо. Просто прекрасно. Есть ли ещё какие-то документы, которые мне стоит увидеть?

— Схемы, планы с оценкой военных позиций: на самом деле, ничего интересного для нас с вами. Вероятно, стоит оставить их на завтра, когда юноша, о котором я упоминал, сможет дать свои пояснения: он располагает многими талантами, но разборчивый почерк в их число не входит. Сейчас же давайте выпьем кофе: мне не терпится услышать о Париже и о том, как вас приняли.Пока хозяин отлучился, Стивен окинул комнату взглядом. Произошли какие-то перемены, и через несколько секунд он понял, что эротического характера бронзовые статуэтки и картинки исчезли, а тут и там появились вазы с цветами. «Пробило три часа ночи, вероятно, надвигается гроза», — прокричал караульный на улице, когда вернулся Блейн.

Они выпили по чашке. Почти опустошили бутылку старого светлого бренди, разговаривая о Париже. Стивен передал наилучшие пожелания от друзей и подарки. Сэр Джозеф весьма учтиво поинтересовался успехами юридических тяжб капитана Обри и был рад слышать, что его помощь оказалась полезна. Затем, когда Стивен собрался было уходить, сказал:

— Скажите, Мэтьюрин, могу ли я обратиться к вам как к доктору?

Стивен кивнул, вновь сел в кресло, и ответил, что будет счастлив.

— В последнее время, — уставившись на кофейную чашку, произнёс сэр Джозеф, — я подумываю о женитьбе.

— Речь о браке? — отстранённым тоном произнёс Стивен, ведь, казалось, пациент не намерен продолжать рассказ, решив, что сказанное уже в полной мере описывает характер болезни.

— Да, — наконец очнулся Блэйн. — Брак. Любовная связь — это прекрасно, временами весьма приятно, но существуют определённые, позвольте так выразиться, тревожные опасения о возможности её возникновения в данном случае, ведь дама, о которой я веду речь, крайне целомудренна. Хотя, возможно, я слишком запустил болезнь. Вот уже несколько месяцев я мучительно испытываю определённого рода... Как лучше это назвать? Определённого рода нехватку силы, какое-то бессилие, хотя мне ещё стоило бы распевать «vixi puellis nuper idoneus».[6] Может ли в данном случае врач что-то сделать или такие проблемы неизбежны в моём возрасте? Я уже преодолел lustra

decem[7] Горация, но наслышан о чудесных эликсирах и каплях.

— Это вовсе не неизбежно, — ответил Стивен. — Вспомните старого Парра,[8] вот уж поистине старец. Он вновь женился, и плодотворно, в возрасте, вроде бы, ста двадцати двух лет. Если мне не изменяет память, позднее был даже осуждён за изнасилование.

Моему коллеге Бопену, с которым я имел честь познакомиться во Франции, было всего лишь восемьдесят, когда он повторно женился, однако его жена принесла ему шестнадцать детей. Перед тем, как я выскажу своё врачебное мнение, могу ли я как друг спросить, окончательно ли ваше решение вновь разжечь эти угли? Когда мужчина смотрит по сторонам он, несомненно, замечает, что боли вокруг больше, чем удовольствий. Даже ваш Гораций молил Венеру пощадить себя: «parce, precor, precor».[9] Разве мир не лучшее благо? Спокойствие не лучше шторма? Как-то мне довелось плавать с юношей, сведущим в китайском, и я помню его цитаты из «Лунь Юй»,[10] в которых мудрец радовался тому, что достиг тех лет, когда может делать то, что подскажет сердце, без малейших нарушений законов морали. А Ориген,[11] как вы помните, оскопил себя, чтобы предаться чистым, безмятежным размышлениям.