Помощь разведенным родителям и их детям: От трагедии к надежде - [8]

«Если мой ребенок развит и здоров, то у него никогда не будет неприятностей ни в саду, ни в школе», — вот еще одно фальшивое представление матери или отца. Да нет же! Показателем психического благополучия является не отсутствие конфликтов, а умение их разрешать. Сами же конфликты и проблемы являются неотъемлемой частью человеческих отношений. Они неизбежны, и это следует всегда иметь в виду!

А вот еще один «дух»: «Если мать (или отец) и вправду любит своего ребенка, то она (он) никогда даже на минуту не может себе пожелать от него освободиться». Это тоже не так. Отношения родителей и детей по природе своей в высочайшей степени амбивалентны, то есть противоречивы, и это характерно вообще для всех без исключения любовных отношений. Да и подумайте сами, конечно же вы очень любите своего новорожденного малыша, ведь он такой вам родной, крохотный и беззащитный и так нуждается в вашей заботе. Целый день вы прикованы к его кроватке, вы недосыпаете ночами, вы кормите, меняете пеленки, ходите с ним гулять, купаете, играете... За этими заботами вы забыли, когда последний раз смотрели на себя в зеркало, в кино вы не были уже целую вечность, и, даже оставив своего крохотулю на час с няней или подругой, вы мыслями остаетесь с ним и торопитесь поскорее вернуться к нему. Конечно же вы устали. Он отнимает у вас покой, свободу, вы лишены удовольствий, не говоря уже о том, что ребенок активизирует ваши собственные детские переживания, а они, к сожалению, не всегда счастливые. Так что же удивительного, если в какой-то момент вы пожалеете о тех днях, когда у вас еще не было всех этих забот?! Но в этом нет никого греха и вам не обязательно сразу же впадать в отчаяние, чувствуя себя, так сказать, моральной преступницей, — ведь вы были и остаетесь ответственным взрослым человеком и конечно же никогда не бросите своего дорого малыша.

То же самое и у ребенка. Мама и папа — единственный источник его существования. Они заботятся о нем, удовлетворяют его потребности, он любит их и гордится ими, они — самые главные в его жизни. Но как часто они отказывают ему в исполнении самых горячих и самых неотложных желаний. Ребенок вряд ли в состоянии понять, что запрет надеть красивую летнюю курточку, когда за окном минус десять, основан на соображениях его собственного благополучия, для него запрет есть всего лишь запрет, проявление родительской власти, и он раздражается, злится и желает в этот момент, чтобы родители исчезли и он мог бы делать, что ему захочется.

Но проходит короткое время, и мы снова любим друг друга. Между пожеланием и действием расстояние, как от Земли до другой галактики. В пожеланиях собственных покоя и беззаботности нет никакого греха. Ведь мы взрослые и знаем, в чем заключается наш долг, и мы отвечаем за свои поступки. Итак, всеми ему доступными способами психоаналитик прежде всего стремится ослабить в матери чувство вины, которое и создает психический заслон пониманию истинных проблем ребенка. Далее, по ходу консультирования, второй важной его заботой становится помочь родителям выработать в себе позицию, как он ее назвал, ответственности за вину.

«ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА ВИНУ»

Убийственное, всепоглощающее чувство вины и осознание своей вины — вещи достаточно различные. Первое парализует волю, повергает в отчаяние, вызывает стыд, лишает способности действовать разумно. Чувство это настолько невыносимо, что нам во что бы то ни стало необходимо от него избавиться. В результате оно заставляет отрицать вину, перекладывать ее на другого, скрывать, замалчивать, не договаривать.

Предположим, я развелась с моим мужем и лишила своего ребенка возможности жить с мамой и папой, то есть лишила его защищенности полной семьи. Но при одной мысли о том, какую боль причинила я моему любимому чаду, мне самой становится невыносимо больно и стыдно. А тут еще со всех сторон «педагогические» указания: «Не забывайте...», «Подумайте...», «Ребенку нужен отец...» и т. д. Ничего удивительного, если я — и это скорее всего, бессознательно — стану искать в ребенке подтверждений тому, что развод для него не так уж и страшен. И если ребенок и вправду внешне никак не проявит своего горя — не закричит, не заплачет, — я с радостью решу, что так оно и есть. И мне просто не захочется размышлять о том, что внешние проявления мало говорят о действительных, внутренних переживаниях. И не захочу я об этом размышлять не потому, что мне не достает интеллекта или доброты, а потому что думать об этом больно и страшно и здесь-то и вступают в действие мои бессознательные защитные механизмы.

Но стоит только хотя бы немного ослабиться чувству вины, как я в состоянии буду задуматься о том, что ребенок, собственно, просто не может не переживать в такой страшной ситуации. "Разве я смогу представить себе, что, если меня бросит самый любимый человек, если он скажет мне, что мы не будем больше жить вместе, я останусь спокойной и равнодушной и меня это особенно не затронет. Как же можно ожидать подобного от ребенка?

Однако если я знаю, что развод был неизбежен или необходим (часто разводы происходят именно в интересах детей, во имя избавления их от больших бед), если, кроме того, я знаю, что несу ответственность и за свое собственное счастье и душевное благополучие и по-другому просто не могу, то я «с чистой совестью» возьму на себя ответственность за случившееся. Конечно же это именно мы, родители, повинны в тех страданиях детей, которые приносит детям развод. И если мы будем отрицать свою вину или перекладывать ее друг на друга, то это не только детям, но и нам самим не принесет ничего хорошего, мы все потеряем остатки нашего душевного покоя или же будем удерживать их слишком большой ценой. Совсем другое дело, если мать (отец) скажет: «Да, мои дорогие дети, это я причинила (причинил) вам такую боль, но у меня не было другого выхода (о чем бы ни шла речь — об избавлении от мужа-пьяницы или о своем собственном счастье и праве на любовь). И я готова (готов) ответить за это и постараюсь, насколько мне позволят обстоятельства, наладить нашу жизнь так, чтобы все мы вышли из этой тяжелой ситуации с наименьшими потерями!