Помолвка виконта - [24]

— Я… мне понравилось это. Было бы нечестно отрицать. Но вы правы, мы зашли слишком далеко, но я не знала, как остановиться. — Десима заставила себя посмотреть на него. Он был честен с ней, значит, ей следовало быть такой же. — Но вы это сделали, так что все в порядке.

Эдам резко отвернулся.

— Вы действительно замечательная женщина. Десима покраснела.

— Вы имеете в виду, распутная. Возможно, я спровоцировала вас. Прошу прощения…

— Не извиняйтесь! — Эдам снова повернулся к ней. Его лицо было сердитым, но Десима понимала, что этот гнев направлен не на нее. — Я сказал — замечательная и имел в виду именно это. Почему вы не угрожаете мне местью вашего брата?

— Я же объяснила вам, — терпеливо сказала Десима, наклонившись, чтобы окунуть ложку в ароматное пузырящееся жаркое. — Моя вина ничуть не меньше, чем ваша. Все было очень… все было прекрасно, и мне незачем вам угрожать. Жаркое чудесное. Мне почистить картошку?

Внезапно все встало на свои места. Эдам, по-видимому, не был в этом убежден, но Десима чувствовала себя уверенно и почти легко.

Эдам поставил на плиту еще одну сковороду и потянулся за солонкой.

— Я уже ее почистил. Похоже, Пру стало лучше.

— Да. — Десима собрала ножи и вилки. — Я накрою стол в столовой. Как Бейтс?

Они вели обычный разговор, хотя ее мысли все еще путались, а тело пребывало в возбужденном состоянии. Чувствовал ли Эдам то же самое?

Вечер проходил вполне приятно. Если бы кто-нибудь мог видеть это необычное зрелище! Леди и джентльмен старательно ухаживают за собственными слугами, а потом обслуживают себя за обедом. Впрочем, ничего неподобающего или фамильярного не произошло в течение оставшегося вечера, который леди и ее компаньон провели за отрывочными разговорами и чтением старых журналов.

И все же глаза леди время от времени задерживались на склоненной голове джентльмена, и ее ресницы тут же опускались, в то время как джентльмен беспокойно ерзал на стуле и морщился, ловя себя на этом.

Когда часы в холле пробили десять, Десима оторвала взгляд от «Журнала для леди».

— Что это за шум?

Эдам встал и подошел к окну, отодвинув тяжелые портьеры.

— Дождь. Начинается оттепель. — Он повернулся и посмотрел на нее. — Вероятнее всего, завтра внешний мир доберется до нас.

— Конец нашего пребывания вне времени и реальности. — Десима старалась, чтобы ее слова звучали беспечно, и осознала, что ей хочется плакать.

У Десимы возникло странное чувство, что, если она протянет руки, Эдам подойдет к ней и тогда ничто не сможет их остановить. В прошлый раз ему хватило сил оторваться от нее. Теперь настала ее очередь быть сильной.

— Думаю, я пойду к Пру, — сказала она с улыбкой. — Если завтра предстоит путешествие, мы обе должны отдохнуть. Доброй ночи, Эдам.

Он шагнул к ней, поднес ее руку к губам и поцеловал кончики пальцев.

— Прощайте, Десима.

Она была на полпути к лестнице, прежде чем осознала то, что он сказал. «Прощайте»?

Десима легла в постель, ожидая беспокойных снов и мучительной тоски. Вместо этого она всю ночь проспала как сурок и проснулась от стука дождя в окно и боя часов на площадке, которые сообщили ей, что уже семь часов утра.

Десима босиком вошла в комнату горничной и обнаружила, что Пру уже встала, оделась и спорит с Бейтсом в его спальне.

Десима шагнула назад, когда дверь открылась, и Пру вышла.

— Ох уж эти мужчины, мисс Десси. — Горничная окинула ее внимательным взглядом. — Снег почти растаял.

Десима вернулась в свою комнату и посмотрела в окно. Белизна во дворе сменилась слякотью. Она видела остатки их снеговика — шляпа накренилась, а тело наполовину смыло дождем.

Эдам выложил бекон на сковороду, размышляя над тем, когда они смогут получить свежие запасы продуктов. Если дождь продолжится, то достаточно скоро. А потом Десима уедет. После беспокойной ночи, которая прошла в угрызениях совести и эротических сновидениях, он почти хотел этого.

Они оба нуждались в передышке. Возможно, тогда он сумеет осмыслить свои чувства к ней.

Десима… Как же он хочет ее! Но она леди — он не может сделать ее своей любовницей. Что же остается? Брак?

Эдам снял сковороду с огня и стоял, глядя на нее. Он не нуждался в браке — лучшего наследника, чем его пятнадцатилетний кузен Перегрин, трудно представить. Мысль о том, чтобы до конца дней быть прикованным к одной женщине, казалась ему невыносимой.

С другой стороны, Эдам провел несколько дней в занесенном снегом доме с одной женщиной и ни одной минуты не испытывал досады. Долгие часы болезненного физического желания — да, но не досада и не скука.

В этот момент задняя дверь со стуком открылась, и, прервав размышления своего хозяина о прелестях и недостатках супружества, мокрая и нагруженная пакетами прислуга ввалилась в кухню.

— Милорд! — Миссис Читти застыла как вкопанная и уставилась на него. — Что вы делаете в моей кухне?

— Готовлю завтрак, — признался Эдам, чувствуя себя так, словно его поймали на краже пирога из буфетной.

— Только не говорите, что ваши гости уже прибыли! — Экономка посмотрела на четыре тарелки на столе. — Единственная мысль, которая успокаивала меня все эти дни, что никто из вас не смог добраться сюда. — Она встряхнула свой фартук. — Могу я спросить, милорд, кто носил его?