Помоги себе сам! - [12]

«Тётка» оказалась женщиной моложе нас чуть ли не вдвое, хрупкой и миловидной. Она привела с собой двух подруг, и эта мастеровая троица за два вечера оклеила и потолок, и стены. Ну а двери и пол мы покрасили сами, что касается окна, то Гелька и впрямь не пожалела денег и вставила стеклопакет.

Гелька постояла в задумчивости несколько минут на пороге, взирая на преображённую комнату, светлую, сверкающую белизной оконной рамы, и заявила:

- Пожалуй, мебель я тоже заменю.

Мы обрыскали все мебельные салоны и приобрели необходимое, причём кровать была словно из американского фильма - крепилась к стене, словно шкаф, и откидывалась, когда требовалось, превращаясь в широкое и мягкое ложе. Грузчики, которые привезли новую мебель, скоренько вынесли старые «деревяшки» во двор, а в квартиру доставили привезённое. Гелька позвала изначальных виновников всей этой кутерьмы - то есть Лёшку и Гошку, и те помогли распаковать покупки, прикрепить кровать к стене и расставить всё остальное по местам. Они работали весело и споро, Гелька подшучивала над ними, и не знай я, кто эти милые сноровистые парни, я могла бы их оставить одних в квартире с кошельком на столе.

Когда был наведён полный порядок, мы позвали своих подружек и закатили весёлый девишник, даже словом не укорив их за то, что они так бесстыдно отлынивали от работы.

Гелька сновала из комнаты в кухню и обратно, поднося нам угощенье, и вдруг завопила: «Чёрт возьми!»

Мы вылетели в коридор и увидели, что она стоит, сжимая обеими руками вместительный салатник, и блуждает взглядом по стенам своего коридора, который был в ещё более плачевном состоянии, чем комната. К тому же грузчики, когда протискивали в дверь комнаты широченную кровать, зацепили стену, и теперь на ней болтался громадный клок обоев, свисая безобразным языком до самого пола.

- Ты чего? - обеспокоенным хором спросили мы подругу.

- Глядите какой драный у меня коридор! - и констатировала. - Нет, надо и коридор ремонтировать!

В общем, коридор с помощью «тётки»-малярши, а заодно и кухня, были отремонтированы. Гелька и коридор обставила новой элегантной мебелью, которую смонтировали все те же Лёшка с Гошкой. Эти два молодца так подружились со своей бывшей жертвой, что здоровались с Гелькой, радостно улыбаясь, чуть ли не за версту, и бежали на помощь по первому «свисту». Отблеск любви к «королеве» краем касался и нас, её подруг, поэтому парни дружелюбно раскланивались с нами и даже иногда помогали по ремонтным мелочам в наших квартирах.

Кухне повезло меньше. В ней, блистающей новыми обоями, белоснежной пластиковой рамой, по-прежнему стояла старая газовая плита с облупившейся эмалью, стол и три, готовые рассыпаться, табуретки. Думаю, что отговорка Гельки, мол, не нашла подходящего гарнитура, была и впрямь отговоркой: она поняла, что растратила деньги, предназначенные Стасом для другого дела. Однако средства на «новоселье» всё-таки выделила, и мы вновь дружно собрались на очередные посиделки. И хотя в нашей компании не было мужчин, мы «оторвались» по полной программе - выплясывали твист и рок-энд-ролл так, что соседи снизу стали колотить по своему потолку, а Гельке, разумеется, в пол.

Но моим нервам, истерзанным Гелькиным спонтанным ремонтом и борьбой с новым начальником нашего учреждения, этой «расслабухи» было мало.

Год назад в нашем учреждении сменился начальник отдела, в котором я работала. Старый плавно переместился в более «высокое» кресло, а этот свалился в него неизвестно откуда.

Прежний начальник был неплохим человеком, специалистом в нашем деле - того лучше. Конечно, обладал и недостатками. А у кого их нет?

На недостатки мы не обращали внимания, тем более что ежедневные традиционные чаепития, как правило, обеспечивал он сам. Не обрезая наш скудный бюджет, покупал печенье, конфеты, чай, и даже сам всегда заваривал его, потому что никогда не опаздывал и являлся в учреждение, естественно, первым. Секретарь ему по статусу был не положен, а наше женское племя, придя на работу, первым делом начинало «чистить пёрышки», растрёпанные в пиковой транспортной давке. Поэтому шеф и взял на себя добровольно роль чайханщика. Мы не возражали. Лишь один его недостаток всегда злил - его занудливые нравоучения по поводу невыполненного в срок задания. Вообще-то мы из уважения к нему старались всё делать правильно, но ведь тот не ошибается, кто лишь на печи храпит. Однако, позлившись, мы всегда великодушно прощали начальника, потому что ругал нас редко, и, прямо скажем, справедливо.

И вот за столом нашего уважаемого начальника угнездился другой человек - полная ему противоположность. Прежний смотрел добродушно, был высок ростом, ходил несколько расхлябанной походкой, и если подшучивал над нами, то беззлобно. У нового был взгляд настороженной овчарки, выправка военного, а шутки - сплошь одни подковырки.

Говорят, глаза - зеркало души, и вот глядя в его голубые, с легкой холодинкой глаза, я однажды поняла, что как зеркала бывают кривыми, так и души - тоже. И наш новый руководитель обладал именно такой. А на первый взгляд и не скажешь. Мужчина - настоящий душка: улыбчивый, остроумный, весь лощёный. Костюмчик из модного бутика, причёска - волосок к волоску, ногти так тщательно обработаны, что мы, женщины, кто имел дачи, сидя напротив него, прятали руки под стол. Рубашки новый начальник всегда носил белоснежные, галстуки прекрасно гармонировали с цветом костюмов, а свой небольшой рост он пытался компенсировать за счет высоких каблуков, видимо, туфли шил на заказ. Речь его лилась нескончаемым неспешным ручьем, что ни слово - то перл, и всегда к месту он выдавал или свежий анекдот, или вспоминал народную присказку.