Помоги родной земле! - [35]

На Урале никоим образом не следует допускать даже начала истощения лесов».

Ученые Уральского лесотехнического института разработали метод ускоренного выращивания саженцев. До года саженцы сосны, кедра, ели, лиственницы сидят в теплице. За год они достигают высоты 30—35 сантиметров (контрольные экземпляры, выращенные обычным путем, втрое-вчетверо меньше), обзаводятся мощной корневой системой. Изнеженные? Нет! В августе их высаживают в грунт, на обычную лесопосадочную полосу. Наблюдения показали, что малютки быстро приобретают выносливость, уральскую зиму переносят не хуже, даже лучше других, быстро укореняются и идут в рост. Общий выигрыш во времени, считают ученые, худо-бедно десяток лет; то есть лес достигнет спелости на 10—15 лет раньше обычного. А это и надо. Очень надо! Теперь задача — внедрить этот ускоренный метод выращивания как можно шире в производство. Передовые лесхозы заинтересовались им, в частности, посадки по этому методу ведет Режевской лесхоз Свердловской области. Слово за вами, практические лесоводы, верней не слово, а дело…

Когда природа кровоточит

В большом разговоре о природе мы особо выделяем живую природу — мир четвероногих и пернатых.

Защитники зелени обычно указывают и на то, что вырастить дерево — это значит надо ждать двадцать, тридцать, а то и все пятьдесят лет. Жалко, когда губится цветок; что же сказать, когда бесцельно умирает, да еще нередко мучительной смертью, живое, чувствующее существо? Кроме того, отношение к живому имеет большое значение для становления духовного начала.

Горький говорил, что одна из целей истинного гуманизма — истребить страдание в мире. Мы не можем исключить из этого понятия наших бессловесных друзей, пусть диких, пусть мы их не видим каждодневно, тем не менее, они — наши друзья и сосуществователи, так сказать, по совместному обитанию на нашей обжитой планете; без них, заметим, не было бы и нас…

Вспоминается бессмертное некрасовское произведение:

Плакала Саша, как лес вырубали…

А когда происходит массовый убой зверей и птиц, убой подчас ненужный, бессмысленный, земля поистине кровоточит, и кажется, что немой страшный стон вдруг поднимается вокруг…

…Это случилось в Подмосковье. Правда, уже давно.

Охотничья инспекция разрешила отстрелять определенное количество лосей. Царственный великан наших лесов сохатый сильно расплодился за последнее время: сказались охранительные меры, принятые советским правительством. Именно перенаселенность угодий и вынуждает порой лося покидать свое обычное местопребывание, приближаться к городу и даже появляться на улицах. Стали обычными такие факты и на Урале.

Искусственное уменьшение поголовья в таких условиях — мера распространенная и обычная. Охотоведы, а также часть лесоводов утверждают, что это просто необходимо: иначе слишком расплодившиеся звери, съедят всю молодую поросль, будет грозить голодовка. Словом, не вдаваясь в излишние тонкости, заметим: беда была в том, что отстрел поручили случайным людям.

И вот, спустя некоторое время, из леса стали выходить искалеченные животные. То ли инстинкт подсказывал зверю, что спасти его может только человек, то ли это было что-то другое… На лечение их были мобилизованы работники ближайших ветеринарных пунктов. К сожалению, многих не удалось спасти. Поздно было даже использовать мясо. Так разумное по мысли мероприятие превратилось в бессмысленную бойню, в хищническое, отвратительное истребление.

Как тут не вспомнить Хемингуэя с его «Зелеными холмами Африки» (хотя в ряде мест он и скатывается там к откровенной апологетике браконьерства):

«Один на один с болью, мучаясь бессонницей пять недель подряд, я вдруг подумал однажды ночью, а каково бывает лосю, если попасть ему в плечо, и он уйдет подранком, и в эту ночь, лежа без сна, я испытал все это за него — все, начиная с шока от пули и до самого конца, и, будучи не совсем в здравом уме, я подумал, что, может, это воздается по заслугам мне одному за всех охотников. Потом, выздоровев, я решил так: если это и было возмездие, то я претерпел его и по крайней мере отныне отдаю себе отчет в том, что делаю…»

Имеющие уши — да слышат! Пусть бы все охотники заучили это место наизусть, как в прежние времена учили «Отче наш», и уж коли взялись стрелять — стреляли бы наверняка. А иначе — лучше не браться, не кровянить природу.

Как говорится, равнять не будем, но вспомним, как истребляли бизонов в Северной Америке. Прерия была завалена грудами гниющего мяса: убивали только ради шкур, тушу выбрасывали на съедение волкам и койотам.

Со страниц книги «Серая Сова», написанной индейцем (в замечательном переложении с английского М. Пришвина), встает перед нами страшная картина гибели «бобрового народа».

Однажды канадский индеец Вэша Куоннезин подобрал двух осиротевших бобрят, и вот они-то перевернули ему душу, заставив отказаться от охоты, которая на протяжении многих лет была его страстью и кормила его. Индеец стал защитником бобров и вообще всего лесного населения.

«Лес научил меня, — спустя годы писал Вэша Куоннезин, — все больше и больше любить миролюбивых и интересных зверей, которые жили вместе со мной в этой стране Тишины и Теней. Он вызвал у меня отвращение к охоте, к убийству. Итак, в конце концов, я отложил в сторону ружье и капканы и стал работать в защиту тех, кого я так усердно преследовал».