Помни меня - [27]

— Чего же ты хочешь, Мерсер? — спросила она, постанывая от ощущения его

мужского достоинства напротив её нетронутой щелки, в возникшей тишине.

— Всего, — ответил он, подталкивая её. Даже без его дальнейших объяснений,

Анника поняла. Эти глубокие связи между мужчинами и женщинами когда-то доходили

до неё. Она не чувствовала этого даже с мужчиной, за которого она когда-то согласилась

выйти замуж. Она доверяла Мерсеру, когда он сказал, что не будет довольствоваться ею

один раз. Она тоже не будет довольствоваться этим.

Мерсер оставался с ней в течение нескольких часов. Они иногда засыпали и затем

просыпались, чтобы упиваться каждым прикосновением. Она знала, что для него это было

высшей степенью, держаться, сохраняя небольшую дистанцию между ними, что отделяла

его от того, чтобы овладеть ею. Хотя она отчаянно хотела, Анника не спрашивала его о

Дэйнсах. Она знала, что вопрос не обрадует его или даже останется без ответа.

Когда первые лучики утра начинали освещать небо, она застенчиво завернулась в

халат и проводила его до двери. Мерсер нежно коснулся пальцем её губ и пообещал

вернуться.

— Хорошего дня, Анника Ларсон, — небрежно сказал он, поправляя джинсы, и

потопал в сторону реки.

Пока она смотрела на него, кутаясь в халат, плотно прижимая его около горла, она

размышляла: любовь ли это ноющее чувство в её сердце. Даже будучи девочкой в школе, она никогда не была глупышкой, утопающей в сантиментах. Анника не знала всего о

Мерсере Долане, и она не была уверена в том, чего хотела. Она пыталась выбросить

пугающую картинку с ним верхом на коне, с пистолетом в руке и маской на лице. Но, когда она неохотно закрыла дверь перед сумерками еще раннего утра, она скучала по

нему. Она ужасно скучала по нему.

Глава 9.

Раздор-Сити, штат Аризона

Наши дни

Священник то приходил в сознание, то уходил обратно. Иногда он спрашивал, где

Тильди. В другой раз он сказал, чтобы Мэддокс был уверен, что сделал свою домашнюю

работу и держался подальше от гор. Священник снова и снова предупреждал его о шахте.

Он сказал, что там слишком опасно для юноши.

Габи делала все, что могла. Мэд неохотно поблагодарил её за нежную заботу,

которую она оказывала его отцу. Она сказала ему, что взяла на работе в медицинском

центре отпуск по семейным обстоятельствам. Работник Хосписа прибыл во второй

половине дня и дал им немного отдохнуть от присмотра за умирающим.

Мэддокс наблюдал из окна гостиной, как Мигель, с мальчишеской неусидчивостью

исследовал двор. В один момент он опустился на колени, жадно наблюдая за беготней

чаквеллы (прим. Ящерица)

по песку и до мескитового дерева. Мэддокс наблюдал за цепким

интеллектом мальчика, поглощенного окружающим его миром. Ему вспомнились,

бесконечные исследования тайн этого же двора много лет назад. Чувство симпатии, которое он почувствовал к племяннику, удивило его.

— Он хороший парень, — сказал вслух, по сути сам себе, Мэддокс.

— Так и есть, — подтвердила Габи, с гордой улыбкой. Он не ожидал, что она стояла

прямо за ним. Она подошла к окну, чтобы посмотреть на своего сына.

Мигель ухнул и отпрыгнул, когда он, по-видимому, нашел что-то небезопасное под

креозотовым кустом.

— Ты живешь поблизости, да? — спросил Мэддокс.

— Милю вниз по дороге, в той низине недалеко от русла реки.

Он понял, что за место, она имела в виду. Дома там были не больше лачуг,

построенных во времена Великой депрессии для размещения рабочих, привезенных на

работу по реконструкции дамбы, в рамках работы прогрессивного правительства

Рузвельта. Худшее известное бедствие в Раздоре было — наводнение 1890 года, из-за

прорыва плотины Orange Grove. Низину кое-где затопило аж на десять футов, отбирая

надежды и мечты, и несколько десятков жизней. Перестройка, законченная в 1938 году, держалась до сих пор.

— Только ты и ребенок там живете? — осторожно спросил Мэддокс.

— Только мы, — вздохнула она. — Мой отец повторно женился и приезжает, может

быть, дважды в год. И я не знаю, слышал ли ты, но старый Хуан скончался добрых лет

пять назад.

— Звучит одиноко, — сказал Мэддокс. — Для Мигеля, в смысле.

— Это не так, — возразила она. — У меня достаточно кузенов на территории,

которые сейчас обзавелись собственными семьями. И Дженсен хороший отец, — добавила

она.

— Ты же знала, что он будет хорошим.

Она пропустила комментарий мимо ушей.

— Мы чертовски сильно будем скучать по Священнику.

— Он еще не умер.

— Но он умрет, Мэддокс. Совсем скоро.

Он почувствовал, как его плечи упали. Ему не нужно было напоминаний.

— А как насчет тебя? — спросила она, оглядывая его. — Полностью одет в кожу, я

слышала, что ты в банде мотоциклистов.

— Клубе, — он, нахмурившись, поправил ее. — И что с того?

— Похоже на детский лепет и все. Как что-то, что втянет тебя в кучу

неприятностей.

Мэддокс замер от гнева. Он понизил свой голос, не желая взбудоражить работника

Хосписа или потревожить священника. Тем не менее, его слова сочились ядом. Они

пришли, непрошеные, откуда не звали.

— Ты все еще ни х*я не знаешь, Габриэла. Ни обо мне, ни о многом другом.

Осуждающая сука, как и всегда.

Он зашел слишком далеко. Она вцепилась руками в подоконник и отказывалась

ругаться.

Мэддоксу нужно было оттуда убраться к чертям собачьим, подальше от нее. Он