Поминальная свеча - [14]

Ходатаем по переселению выступил энергичный казак Кузьма Рудов, испросивший разрешение у сената на переезд 3300 донцов в границы Кавказской кордонной линии. В 1802 году он привел поселенцев на редуты Ладожский, Тифлисский, Казанский и Темижбекский.

— Вот здесь и будем жить и границу сторожить, — благословил он своих земляков на хозяйственные и ратные труды.

Из этих селений образовался Кавказский казачий полк, возглавленный боевым есаулом Л. И. Гречишкиным, местом жительства и штабной резиденцией которого стала станица Тифлисская (Тбилисская).

Спустя два года в этот полк со Слободской Украины прибыли еще 378 казаков некогда существовавшего Ека- теринославского войска. Они основали станицу Воронежскую. Так от впадения Кубани в море до Темижбека и даль

ше сомкнулась оборонительная полоса, занятая черноморцами и казаками — линейцами.

И все равно проблема охраны границы и хозяйственного освоения природных богатств края оставалась открытой, требовались новые и новые партии новоселов, чтобы двинуть вперед созидательную деятельность.

И тогда более интенсивно последовали переселенческие волны одна за другой: в 1809–1811, 1821–1825, 1845–1850 годах… Разумеется, переселенческий прибой не прекращался и в ш^ледующее время. Но названные выше переселения были официально санкционированными и массовыми, проходили под наблюдением правительственного аппарата. А обстановка им сопутствовала не самая лучшая: шла затяжная Кавказская война, в которой с обеих сторон проявлялись жестокость и нетерпимость, обернувшиеся большими человеческими жертвами.

Согласно царскому указу от 17 марта 1808 года, первым массовым переселением на Кубань предусматривалось охватить 25 тысяч душ мужского и женского пола на добровольных началах, по преимуществу из поселян Черниговской и Полтавской губерний. По принципу: выводить на переселение такие семьи, у которых «было более девок и вдов, могущих еще вступать в брак». В Черномо- рии главам семей полагалось освобождение от кордонной службы в течение трех лет, выдавались денежные, семенные и иные ссуды на обзаведение хозяйством, по установленной норме бесплатно выдавалось продовольствие. У кого не имелось тягла и транспортных средств, тому перед отъездом оказывалась помощь в приобретении волов, лошадей, повозок.

В июне 1809 года в путь двинулась первая партия поселенцев.

Общее их число намного превышало расчетное количество. Потирая ладонями крупные залысины на поседевшей голове, наказной атаман Федор Бурсак страдальчески морщился:

— Никуда не денешься, принимать людей надо, сам выпрашивал побольше новоселов.

И он помчался улаживать их расселение в Сергиевском, Уманском, Щербиновском куренях. Затем последовало размещение вновь прибывших в куренях Кущевском, Кисляковском, Брюховецком, Переясловском, Васюрин- ском, Каневском, Минском, Березанском, Леушковском,

Батуринском, Деревянковском. Всего до 8 ноября прибыло 10,5 тыс. душ мужского и 9,3 тыс. душ женского пола.

Великий аврал закипел в степи. Кто‑то строил землянки и хаты, кто‑то покупал готовые халупы. Но так или иначе люди обзаводились крышами над головой, начинали новую жизнь. В подворьях множилась живность — скот и птица.

За три года с Полтавщины и Черниговщины перебралось на Кубань свыше пятидесяти партий переселенцев общим числом 41,5 тыс. человек.

Они расселились в 43 куренях. Причем весьма неравномерно. Скажем, в Динском курене оседлость обрели 101 душа, в Платнировском — 72, в Старо — Титаровском — 51.

Кстати, на эти годы пришлось немало перемещений самих населенных пунктов. Например, курень Брюховецкий перекочевал с вершины реки Малый Бейсуг к устью реки Бейсужок, Деревянковский — с реки Ея на реку Чел- бас, новые места заняли курени Пластуновский и Динс- кой; располагавшийся ранее от Екатеринодара в семи верстах курень Величковский ушел на пятьдесят верст к северо — западу, Тимашевский — туда же, интервал увеличился с 14 до 60 верст. Так было и с рядом других селений. По причинам разным, но чаще всего обоснованным, с учетом тогдашних обстоятельств.

С самого прихода черноморцев особняком стояло заселение урочища Гривенское. Тут, в протоцких плавнях, образовался своего рода кубанский разноязыкий Вавилон, можно сказать, вольница. С ближайших казенных и частных рыбозаводов сюда бежало много черноморских заб- родчиков — сиромах, из турецких владений в Анапе — масса недовольных черкесов, ногаев, татар, армян и представителей других народов. Поселение Гривенское переплавляло характеры людей в малопочтительном духе по отношению к официальным властям, не слишком‑то обременяло себя религиозными постулатами, поощряло смешанные браки. Долгое время тут не было даже простенькой православной церквушки, о чем слезно сокрушался предшественник Бурсака Тимофей Котляревский. По его словам, сиромахи Гривенского не спешат с устройством храма, жили без оного и «до си живут». За счет пришлого люда селение разрасталось с каждым годом. И одним из его самых примечательных жителей начала XIX века стал черкес Пшекуй Бесланович Могукоров. В составе русской армии от младшего унтер — офицера он дослужился до ге