Помело для лысой красавицы - [31]

— А что вы так удивились? — спросила меня Усольцева-два.

— Вы знаете эту особу? — спросила я, показывая ей фотографию.

Девушка посмотрела на Усольцеву — один, рассеянно небрежно, и тут же заявила:

— Нет конечно! А что такое случилось?

Она вела себя естественно, в этом я могу поклясться — она не врала.

— Но вы похожи, — все же продолжала настаивать я.

— Вам виднее, — не стала спорить она, все так же улыбаясь.

— Анна, а отчество у вас откуда такое? — ничего умного мне в голову не пришло.

— Мать за француза вышла, только я родилась, а мать к нему не пустили. Вот я и стала Жановной.

— А паспорт вы случаем не теряли? — безнадежно спросила я.

— Нет конечно, вон на тумбочке лежит, вчера перевод получали от папы, — и она похлопала по огромному животу.

— Скоро наследник то ожидается?

— Через две недели максимум, только наследница! — радостно сообщила она.

— Поздравляю, — кисло сказала я.

Сев в машину, я тяжко задумалась. Что делать, черт возьми! Да, первая Усольцева и вторая похожи, но не настолько, чтобы их можно было спутать. Просто один типаж. Да и живот Усольцевой отметал все подозрения. Однако откуда было взяться первой Усольцевой? В горсправке сказали что она одна на весь город. Подумав, я набрала номер Корабельникова.

— Корабельников! — рявкнул он мне в ухо.

— Это Лисица, нужна помощь, — кратко сказала я.

— Что, опять в обезьяннике у нас кукуешь? — захохотал он.

— Не, мне человечка надо пробить.

— Ну говори, что за человечек, — согласился Витька.

— Анна Жановна Усольцева, — продиктовала я. — Только не по нашему городу надо, а вообще.

— Хорошо, жди, я позвоню, — пообещал он.

Я же завела машинку в это время и поехала домой.

Витька перезвонил минут через десять.

— Анна Жановна Усольцева на всю страну одна, и живет в нашем городе. Записывай адрес!

— Магаданская наверно? — безнадежно спросила я.

— Точно!

— Блин, — не сдержала я досаду.

— Во что ты, чадо неразумное, на этот раз вляпалась, а? — вздохнул Витька.

— Да ничего страшного, ты же знаешь что я спокойно не живу, — расстроено протянула я. — А можешь посмотреть всех Анн Жановных по России? Без фамилии?

Мне в голову пришла мысля, что вдруг Усольцева — два уже ухитрилась каким — то образом, допустим, снова выйти замуж и поменять фамилию? Или еще чего?

— Еще десять минут, — отозвался Витька и отключился.

А я развернулась и решительно направилась обратно на Магаданскую.

Уже около подъезда телефончик снова кукукнул из кармана.

— Да, Вить?

— Есть Анна Жановна еще одна! — обрадовал меня он. — Москвичка, фамилия Вяземская.

— И? — предчувствуя по его тону подвох, процедила я.

— Одиннадцатого года рождения она, подойдет? — захохотал он довольно.

— Дурак ты, Витька, — в сердцах бросила я. У меня тут черт знает что, а он шуточки шутить вздумал, столетних бабок подсовывать.

Усольцева, увидев меня на пороге, на этот раз не улыбнулась, а недоуменно нахмурилась, вопросительно сложив светлые бровки домиком.

— Анна, я бы хотела посмотреть на ваш паспорт.

— А что случилось то? — недоумение на ее лице стало еще сильнее.

— Анечка, вы не волнуйтесь, но есть девушка, которая назвалась вашим именем и выманила очень крупную сумму у серьезного человека.

Мне пришлось раскрыть карты. Во-первых, я понимала что мое появление и интерес к этой девушке мягко говоря странны до неприличия, еще немного — и передо мной просто закроют дверь. В прочитанных мной детективах все было проще — приходит вот такая сыщица к интересующему ее объекту домой, а ее тут же принимают за врача, которого ожидают, или что — то в этом роде. Или же эта сыщица как — то ловко представится — милиционером с Петровки, дальней родней, или соседкой снизу, только въехавшей. У меня, к сожалению, такое не проходит. Врать и хитрить мне в голову не приходит, уж так я воспитана. Уж лучше правду скажу да попытаюсь поговорить по-человечески.

— А я при чем? — по-детски прикрыв рот ладошкой, ахнула девушка.

— Я еще не знаю, — вздохнула я. — Только я как раз и выясняю, кто тут собственно при чем. Ну так можно ваш паспорт посмотреть? Поверьте, лично вам от этого только польза.

— Вы проходите тогда, — посторонилась она. — Чай будете?

— С удовольствием, — согласилась я, вспомнив, что уже почти два, а у меня с утра маковой росинки не было.

Я разделась, Аня провела меня на кухню, налила чая и выставила большой поднос с домашним печеньем.

— Пристрастилась вот во время беременности, спасу нет! — кивнула она на него. — Я ведь как тростиночка была.

— Будете, — с уверенностью матери десяти детей (ха-ха!) успокоила ее я. — Родите, и снова вес скинете.

— Ваши бы слова да богу в уши, — тяжко вздохнула она. — Я сейчас принесу паспорт, располагайтесь пока.

Печенье оказалось на удивление вкусным — нежное, рассыпчатое, оно просто таяло во рту. Неудивительно что Анечке оно нравится. Повезло ее мужу, в наше время жена, умеющая классно готовить — музейная редкость, право. На секунду из глубин памяти всплыло милое личико моей любимой подружки, Маруськи, столь вероломно предавшей меня. Кулинарка она была отменная.

«Сгинь», — холодно велела я ее призраку. Прощать я такое не научилась. Я слишком разумна — если человек совершил такой поступок раз, что ему мешает поступить так второй раз?