Помело для лысой красавицы - [13]

— Вот, — кивнула я на бумажку.

Дядя Моня достал очки, сел на стул и внимательно изучил рисунок.

— И это и есть вопрос жизни и смерти? — покачал он головой.

— Да, — твердо ответила я. — Мне с ним не на танцульки бегать. Надо срочно, дядь Монь.

— Материал? — осведомился он.

— Серебро и лунный камень.

— Серебро у меня сейчас сильно плохое, грязное, проба ниже некуда, Магдалина, — вздохнул он. — Подожди немного, сделаю я тебе колечко в лучшем виде.

— Мне нужно как раз плохое, — горячо заверила я. Мне почему-то казалось что арабы или там древние египтяне, состряпавшие перстень Клеопатры, были не в курсе последних технологий по очистке серебра.

— Ну что ж, раз плохое, так приходи через недельку, — сказал старый ювелир.

Я ужаснулась.

— Дядя Моня!!! — чуть не заревела я. — Вы меня без ножа режете! Любые деньги заплачу, только побыстрее!

— А когда тебе его надо? — спросил он.

— Дядя Моня! Я бы не стала вас поднимать с постели среди ночи, если бы это не было так срочно! Вчера мне это колечко надо!

— Хорошо, детка, — кивнул мне дядя Моня. — Прямо сейчас и приступлю. Приезжай завтра часиков в двенадцать, получишь свое колечко.

— А оплата? — обрадовалась я.

— Да что оплата! Заплатишь мне тысячу за материалы и в расчете! — махнул он рукой.

— Я вас люблю! — искренне сказала я.

— Мать-то как ? — немного смутившись, спросил дядя Моня.

— Да не знаю, меня ж два месяца не было тут. Но мне сказали что не болеет.

Тут в комнату вплыла тетка Циля, кутаясь в халат.

— Моня! Що за гости у нас в такое время? — требовательно спросила она, прищурив глаза от яркого света.

— Здравствуйте, тетя Циля, — поздоровалась я. — У меня тут срочный заказ возник. Я уже ухожу.

— Що, даже чаю не попьешь? — удивилась она.

— Чай я пила, сейчас бы еще поспать до утра немного, — пробормотала я, и попрощавшись поехала домой. Там я добралась до спальни, забралась в кроватку и крепко уснула.

Утром меня разбудил настойчивый притворный кашель.

— Кхе-кхе! — папенька сидел на моей кровати и умильно смотрел на меня. — С добрым утром тебя.

— Ну что тебе? — недовольно сказала я, все еще злая на него после вчерашнего. Тело нещадно ломило, сухость во рту была неимоверная, хотя что тут удивительного? Утро добрым не бывает. И я протянув руку, взяла баночку с отваром с тумбочки и хлебнула прямо из нее.

— Доченька, — смиренно ответил тот. — Денежек бы на хлеб.

— Сколько? — спросонья неправильно отреагировала я.

— Эээ… полтинничек, а лучше соточку, — скромно потупил глазки отец.

— Чего? — тут же проснулась я и гневно завопила. — Да булка хлеба десятку стоит! Опохмелиться надо?

— Нет-нет, что ты! — лицо папика было лицом кота, несправедливо обвиненного в краже сметаны. Горечь от людской несправедливости, смирение матери Терезы и терпеливость Христа, несущего крест на Голгофу — все было на нем.

— Я хотел тебе завтрак приготовить, — с достоинством сказал он. — А дома нет хлеба.

Если бы я не знала папика, я бы устыдилась, ей богу. Однако он был неоригинален и стеснялся прямо просить на водку. Он всегда вместо этого просил на хлеб. При этом забывая, что денег я все равно не дам. А обеспечу его продуктами.

— Спасибо, папа, за заботу. Извини, что на тебя несправедливо накричала, — сказала я, зевнула и заказала по телефону завтрак. Разгладившееся было лицо папы тут же скуксилось, словно у ребенка, лишенного обещанной прогулки в зоопарк.

После чего велела папеньке принять ванну, а сама принялась за зарядку. И только по истечении получаса я поняла, что я уже сутки не пью энергетики и обезболивающее. И что я уже давно должна валяться бессильным полутрупом, корчась от неимоверной боли. Однако я вместо этого с удовольствием прокачиваю пресс и с оптимизмом планирую день.

Осознав это, я схватилась за трубку.

— Здравствуй, врагиня, — поприветствовала я Оксану.

— Здравствуй, — сухо отозвалась она. — Что скажешь?

— Когда за баночкой подъехать? — поинтересовалась я.

— Я целый день дома, — спокойно отозвалась она.

— Хорошо, я заеду, — пообещала я.

— Не забудь, расчет за каждую банку сразу, — напутствовала она меня.

Разговор двух приятельниц, да и только!

Выхода у меня не было. Деньги — не проблема. Оплачу я ей настой, лишь бы помогло. А вот с кольцом сложнее.

День мне предстоял важный и трудный, потому я не поленилась сходить на лоджию и отчитать себе удачу. Силы у меня в последнее время было совсем немного, потому я села на кресло у бортика и открыла свою драгоценную Библию Ведьмы. Бог мой… Морозный ледяной вихрь пронесся по моему телу, на мгновение сковал льдом вены и сердце пропустило удар. Я судорожно глотнула воздух и закашлялась. Вот черт! Раньше сила, дарованная книгой, была теплой и ласковой, потому как это была сила всего моего ведьмовского рода. Восемь поколений назад, в четырнадцатом веке ведьма Прасковья создала эту книгу и первая записала в нее свои рабочие заклинания и наблюдения, вот они, старославянские буквы на первых сорока страницах. С тех пор все ведьмы по нашей линии продолжали это — а умирая, вливали свою колдовскую силу в книгу, чтобы следующая ведьма получила ее. Когда я открывала свой талмуд, как я иногда ласково — небрежно звала свою книгу, сила начинала ласково струиться по венам, усиливая меня. Сегодня же я получила самый натуральный пинок. Я встряхнула руками — сила мурашками забегала под кожей. Все-таки книга мне ее дала, хоть и непонятно за что так со мной обошлась. Прикрыв глаза, я начала мерно читать заклинание.