Полюс холода - [8]

— Ишь ты, как сигналит, — прошептал Старовер, первым заметивший свет в окне.

В двухстах метрах от заготпункта олений транспорт остановился. Трое сошлись у головной нарты и о чем-то пошептались. Потом один из них отделился и пошел по направлению к заготпункту. Подойдя к окну, он три раза дробно стукнул.

Послышались звуки открываемых дверей.

…Как только подняли и понесли Надю в село, Кун повернул лыжи к скале. Он знал обычаи охотников: никто из них не обрежет канат, какая бы беда ни случилась. Кто же тогда обрезал?

Охотник наклонился и начал изучать следы. Они пока ничего ему не говорили. Это были следы только что приходивших охотников. Но что это? Кун опустился на одно колено и внимательно рассмотрел след узких лыж. Он шел вдоль подошвы горы. При лунном свете след хорошо просматривался. Он рассказывал охотнику о том, как торопился человек. Шаги у него длинные и накатистые, а лыжи узкие, не эвенские и не якутские. Под уклон незнакомец сильно оттолкнулся и, чтобы ускорить бег, все время работал палками. В ложбине он остановился на отдых. Веерообразные отпечатки лыж говорили о том, что человек обернулся и долго смотрел назад. Боялся ли он преследования? Кун изучил каждый отпечаток. От зорких глаз охотника ничего не ускользало. Но сколько он ни присматривался, не нашел такого следа, который говорил бы о том, что незнакомец опасался погони. Простояв три-четыре минуты, Кун двинулся дальше. Теперь лыжня под небольшим углом пересекла долину. Неожиданно ему почудился какой-то шорох. Он затаил дыхание, чтобы «шепот звезд» не мешал слушать. Теперь до ушей явственно доносился скрип полозьев. «Нарты!» — определил Кун и пожалел, что не взял с собой ружье. Из-за кустарников выехали три оленьи упряжки и двинулись на юг. Старый Кун присел и не поднимался до тех пор, пока, они не скрылись.

«Худой люди!» — прошептал Кун, спускаясь в ложбину. Здесь он обнаружил остатки костра, три банки из-под консервов, несколько окурков папирос. «Много курил, значит боялся», — решил охотник. На снегу валялись крошки хлеба. «Олени хлеб ели», — удивился Кун. Он знал, что в колхозах мало ручных оленей, привыкших есть хлеб. На снегу были отпечатки ног. Двое в унтах, один в валенках. «Нездешние», — определил охотник.

Он вернулся к костру и еще раз обошел вокруг, зорко присматриваясь ко всему. Луна хорошо освещала полянку, и поэтому отчетливо виднелся каждый предмет. Кун уже хотел было подняться и еще раз подойти к месту стоянки нарт, как его внимание привлек кусок веревки, лежащий в трех метрах от костра. Он поднял его и начал рассматривать. Это был размотанный виток пенькового каната. Кун аккуратно свернул находку и спрятал ее за козырек шапки. Поднявшись из ложбины и пройдя несколько шагов вперед, охотник присмотрелся к следам нарт. Они глубоко утопали в снегу. «Тяжелый воз», — подумал Кун.

Вернувшись домой в третьем часу ночи, Максим Николаевич долго не мог уснуть. Два сообщения не выходили из головы: первое — о появлении в районе Полюса холода бывшего князца Мичина Старкова и второе — о подозрительном оленьем транспорте. Слух о появлении Мичина Старкова распространился в селе с невероятной быстротой; кто его пустил, не удалось установить; может быть, Максим Николаевич и не обратил бы внимания на разговоры, если бы не обстоятельный рассказ Куна о трех оленьих упряжках.

Глава третья ЗАВЕЩАНИЕ БАСТЫРЕВА

Алексей соскочил с постели и включил приемник. В Москве кремлевские куранты били полночь, а в Хабаровске уже наступило утро. Прозвучали мелодии гимна, и голос диктора предложил открыть форточку, постелить на пол коврик и приготовиться к гимнастике.

После двух-трех упражнений окончательно исчезла сонливость.

Кончив урок гимнастики, Алексей принял холодный душ и оделся.

За завтраком он распланировал свой день: сначала в институт, потом в филиал Географического общества и обязательно в краевую библиотеку, а там, если останется время, — в редакцию газеты.

Соснин собрался было выходить, как раздался звонок. Он открыл дверь и впустил средних лет человека в форме железнодорожника. Вошедший поздоровался и спросил:

— Здесь проживает Алексей Григорьевич Соснин?

— Это я, — ответил Алексей. — Что вам угодно?

Незнакомец достал из кармана большой ключ, вчетверо сложенный лист бумаги и протянул их Алексею.

— Вот… Приказано передать вам. От Серафима Петровича Бастырева.

— Бастырева?..

— Да, по завещанию от него…

— Ничего не понимаю. Какое завещание?

— Ключ завещал вам Серафим Петрович Бастырев.

— Вы извините меня, что не пригласил вас в комнату, — смущенно проговорил Соснин. — Спешу в институт. Но раз такое дело, пройдемте. Вы мне все подробно расскажете.

— Да я ничего и не знаю… Бастырев умер… Это дочь его велела передать. Лучше приезжайте в Амурскую. А пока до свидания, — и железнодорожник вышел.

В записке, переданной вместе с ключом, говорилось: «Разыщите в Комкуре охотника Куна. Ключ — пароль, он поможет…» Фраза на этом обрывалась.

Домой Алексей вернулся в седьмом часу в веселом настроении. Дома его встретила мать.

Во время ужина Варвара Александровна подробно расспросила Алексея о поездке в Москву, о московских постановках, потом поинтересовалась приглашением его на Полюс холода.