Полынь — сухие слёзы - [40]
– Уж тебе, яйцу кукушкину, нечего бояться! – зло поддела её Акулина. – Ефим-то на тебя и не глядел отродясь! А чёрта, когда он с пряниками, и потерпеть можно! А уж коли он с моим Антипушкой явится, так кто его забоится-то!
Она мечтательно улыбнулась и отошла к окну поглядеть на улицу. Но там было пусто.
Рябая Васёна была права: Ефим, приёмный сын Прокопа Силина, воистину был божьим наказанием и для семьи, и для всего села. Незаконный сын старшего барчука и крепостной девки, оставленный семнадцать лет назад на заснеженном пороге деревенского старосты, вымахал в рослого, очень сильного парня с мощными плечами, тёмной медью вьющихся волос и жёстким взглядом светлых зелёных глаз. Вместе со своим старшим братом Антипом он был страстным лошадником, перенял у цыган множество их секретов, мог вылечить почти безнадёжную лошадь, и за Ефимом приходили даже из дальних деревень, слёзно умоляя «взглянуть на кормилицу». Все знали: насмешливый и упрямый парень в этом не откажет никогда и ради заболевшей лошади пойдёт в любую погоду за десяток вёрст пешком.
– Кабы ты людёв так же жалел – святым бы значился, – хмыкал по временам отец.
– Сволочи ваши люди, тятя, – огрызался сквозь зубы Ефим. – С чего их жалеть-то?
– Это чего ж так? – удивлялся Прокоп. – Навроде молод ты ещё – людей-то судить.
Ефим молчал, и Прокоп не решался продолжать разговор на скользкую тему. Он был уверен, что пасынок знает и своих подлинных родителей, и историю своего появления на свет: скрыть такие вещи в деревне было невозможно.
Как и его старшие братья, Ефим страстно любил кулачные бои, и в них ему не было равных. В бою Ефим стервенел, не чувствовал, казалось, ни боли, ни самых сильных ударов, ни заливающей глаза крови. Светлые глаза его застывали, словно схваченные льдом, делались пустыми и страшными, и от одного их взгляда пятились, робея, опытные бойцы. Его не могли оторвать от уже поверженного врага, и только Антип мог привести брата в чувство и уговорить выпустить окровавленную, едва дышавшую жертву. Прокоп, слушая о подвигах приёмного сына, темнел, но не запрещал ему драться: во-первых, до смерти Ефим ещё никого не «уваживал», а во-вторых – и это было главным, – в глубине души Прокоп чувствовал, что сын может и не послушаться. До открытого неповиновения отцу Ефим ещё не доходил, но Прокоп, глядя в холодные зелёные глаза приёмыша, понимал: этот миг недалеко.
– Женить бы его да отделить разом к лешему… – бурчал он иногда сквозь зубы. – Всё на себя его грехи не брать… Тьфу, взял в дом выблядка на свою-то хребтину… А всё из-за тебя, дура! Надо было его в дворне оставить! У барина под носом небось не забалуешь! Отодрали б пару раз на конюшне – и вся дурь соскочила б!
– Не серчай, Матвеич, молод он ещё, образумится, – осторожно вступалась за пасынка Матрёна. – Ты сам-то в его года…
– Я в его года пахал без продыху на барина да на родителя! – вскидывался Прокоп. – На кулачных меня раз в год опосля Великого поста видали!
– И Ефимка пашет! Слава богу, не хужей прочих, в поле не последний! Лошадей лечить ажно из других сёл его зовут, а парню семнадцать всего! Чего ты к нему цепляешься?
– Много чести будет – к нему цепляться… – ворчал Прокоп. – Уж хоть бы дураком в мать уродился, – так нет, весь в родителя, сволочь, прости меня, господи… Не-е-ет, надо женить!
С последним, казалось бы, заминки быть не могло: девкам Ефим нравился. Он не был красив, ни капли смазливости не находилось в этом жёстком, тёмном от загара лице, всегда словно расколотом неприятной ухмылкой. Но когда он появлялся на сельских посиделках, девки начинали переглядываться, хихикать, толкать друг дружку под бока и воодушевлённо шептаться. Добрая половина всех выдумок и проказ на селе принадлежала Ефиму. За ним ватагой ходили все парни деревни, и Ефим с лёгкостью подбивал их на самые головокружительные забавы. То орда парней завалит двери какой-нибудь избы в селе дровами из поленницы, а потом Ефим влезает на крышу и льёт в трубу воду: хату наполняет дым, хозяева носятся по ней с руганью и воплями, не зная, как выбраться, а во дворе гогочут парни. То на посиделках, играя с девушками в «барина и кухарку», Ефим изображает барина и своими щипками и объятьями доведёт несчастную «кухарку» до слёз. То в зимнюю ночь парни поснимают ворота сразу с нескольких изб, выволокут их на середину деревни и со всем старанием обольют водой – так, что наутро ворота, схваченные крепким и толстым льдом, невозможно и расцепить. А то ещё дадут в руки пьяному мужику на улице горшок с навозом и скажут, что это штоф водки «для сугреву» или разденут того же пьяного до исподнего и втолкнут в избу, где прядут и поют девки. Прокоп, узнав о подобных забавах, ругался немилосердно, драл сына и вожжами, и кнутом, но Ефиму всё было как с гуся вода.
– Ништо, мы тут тоже не из-под печки на тараканах выехавши! – обиженно сказала маленькая и веснушчатая хохотушка Танька Фролова. – И без этих обалдуев дело себе сыщем! Давайте вот хоть сказки сказывать!
Танька ещё не договорила, – а взгляды всех девушек уже обратились на Устинью Шадрину. Та сидела под самой лучиной, быстро работая спицами, из-под которых, дрожа, выползал серый нитяной чулок, а рядом, поджав босые ноги под рубашонки, сидели две её сестрёнки с худыми, большеглазыми от бескормицы лицами. Почувствовав, что на неё все смотрят, пятнадцатилетняя Устя подняла глаза – серые, сердитые, мрачно блеснувшие из-под нахмуренных бровей, – и, ничего не сказав, ещё ниже склонилась над работой.
Ссыльный дворянин Михаил Иверзнев безответно влюблен в каторжанку Устинью, что помогала ему в заводской больнице. И вот Устинья бежала – а вместе с ней ее муж, его брат и дети. След беглецов затерялся… Неужели они пропали в зимней тайге? Сердце доктора разбито. Он не замечает, как всё крепче влюбляется в него дочь начальника завода – юная Наташа. И лишь появление на заводе знаменитого варшавского мятежника Стрежинского заставляет Михаила другими глазами посмотреть на робкую, деликатную барышню…
Ох как тяжела доля сироты-бесприданницы, даже если ты графская дочь! Софья Грешнева сполна хлебнула горя: в уплату карточного долга родной брат продал ее заезжему купцу. Чтобы избежать позора, девушка бросилась к реке топиться, и в последний момент ее спас… подручный купца, благородный Владимир. Он помог Софье бежать, он влюбился и планировал жениться на юной красавице, но судьба и злые люди делали все, чтобы помешать этому…
Больше года прошло после отмены крепостного права в Российской империи, но на иркутском каторжном заводе – всё по-прежнему. Жёсткое, бесчеловечное управление нового начальства делают положение каторжан невыносимым. На заводе зреет бунт. Заводская фельдшерица Устинья днём и ночью тревожится и за мужа – вспыльчивого, несдержанного на язык Ефима, и за доктора Иверзнева – ссыльного студента-медика. Устинья знает, что Иверзнев любит её, и всеми силами старается оградить его от беды. А внимание начальника тем временем привлекает красавица-каторжанка Василиса, сосланная за убийства и разбой.
Они горячо влюблены в Устинью – ссыльный дворянин Михаил Иверзнев и уважаемый всеми крестьянин Антип Силин… А она не на жизнь, а на смерть любит своего непутевого Ефима, с которым обвенчалась по дороге в Сибирь. Нет ему покоя: то, сгорая от ревности к жене, он изменяет ей с гулящей Жанеткой, а то и вовсе ударяется в бега, и Устинье приходится умолять суровое начальство не объявлять его в розыск…
Разлука… Это слово прочно вошло в жизнь сестер Грешневых. Они привыкли к одиночеству, к вечной тревоге друг за друга. У них больше нет дома, нет близких.Как странно складывается судьба!Анна становится содержанкой. Катерина влюбляется без памяти в известного в Одессе вора Валета и начинает «работать» с ним, причем едва ли не превосходит своего подельника в мастерстве и виртуозности.И лишь Софье, кажется, хоть немного повезло. Она выходит на сцену, ее талант признан. Музыка – единственное, что у нее осталось.
Мыслимое ли дело творится в Российской империи: потомок старинной дворянской фамилии Михаил Иверзнев влюбился в крепостную крестьянку Устинью, собственность его лучшего друга Никиты Закатова! А она мало того что дала решительный отказ, храня верность жениху, так еще и оказалась беглой и замешанной в преступлении – этот самый жених вместе с братом, защищая ее, убил управляющую имением. И страдать бы Иверзневу от неразделенной любви, если бы не новая беда – за распространение подозрительной рукописи среди студентов он схвачен жандармами.
Когда Анна, Виктория и Юлиус сходили с палубы корабля в Буэнос-Айресе, ни один из них не предполагал, что их дороги могут пересечься вновь, — слишком разным было их происхождение. Однако ожидания, которые они возлагали на новую жизнь в Аргентине, не оправдались, и, оказавшись в затруднительном положении, Анна обратилась к Виктории с просьбой о помощи. С этого момента их судьбы соединяются. Но сумеют ли они вместе выстоять в жизненных невзгодах и обрести то, что искали?
В один московский день 1822 года появилась в лавке купца Ивана Анемподистовича Латухина красавица-девица, пришедшая купить отрез полотна. И увидав ту девицу, влюбился купец до беспамятства. Да вот беда — девица-то оказалась крепостной. Прежде чем жениться на ней, надо бы ее выкупить, а то и сам крепостным окажешься... Но вот кто ж продаст такую-то красавицу?..
В конце восемнадцатого столетия во Франции разразилась революция. Гильотины работали круглые сутки, огромные состояния каждый день переходили из одних рук в другие. Анжелика Беро и Адриан Матье заочно помолвлены предками, но стихийными обстоятельствами были разлучены и потеряны где-то на просторах беснующейся Европы. Ввергнутые в водоворот революционной феерии, молодые ищут друг друга, но судьба всякий раз разводит их. Но все вдруг меняется, когда Анжелика находит в отцовской Библии старый вексель…
Четыре долгих года Бернард Фицгиббонз провел в крестовом походе, превратившись из мальчика в мужчину. Теперь он вернулся, чтобы получить обещанную награду: земельный надел и жену…
Марджана была рождена, чтобы стать настоящей принцессой, наследницей джиннов и джинний! Однако девушка избрала другой путь: в облике помощницы лекаря спустилась она в мир людей, дабы врачевать их телесные раны. Но кто исцелит рану в душе отважного Мехмета, нанесенную ее красотой? Придется ли мужественному воину взять на себя роль соблазнителя или женственность Марджаны пробудится раньше?
Книга, написанная в лучших традициях популярного исторического романа открывает читателю мир французского двора XV–XVII вв., мир придворных интриг, любви и ненависти, мир прекрасных фавориток, владычиц королевских сердец и всей Франции.
Тяжела жизнь в цыганском таборе. Но именно табор стал домом для княжны Мери, бежавшей из родных мест после гибели родителей. Спасая свою жизнь, Мери не знала, что сердце она уже никогда не спасет. Любовь к цыгану Сене меняет ее до неузнаваемости, и даже разлука не способна убить надежду увидеть возлюбленного еще раз… Цыганка Дина ненавидит таборную жизнь и, влюбившись в чужака, мечтает убежать с ним. Но после вестей о смерти любимого вынуждена выйти замуж за другого. Две подруги, две судьбы, такие одинаковые и такие разные.
Весела и богата Москва конца XIX века: пышно гуляют купцы, шумно кутят дворяне. Им поет цыганский хор. Щедрой рукой бросают промышленники и аристократы под ноги цыганам подарки, деньги… Но всех удивил князь Сбежнев, посватавшись к одной из хористок, красавице Насте. И стала бы роковая красавица княгиней, дана свою беду влюбилась в нищего таборного цыгана Илью… Что теперь станется с ними и куда приведет их шальная судьба – один Бог ведает!
Семья Грешневых всегда была предметом пересудов уездных кумушек. Еще бы: генерал Грешнев привез с Кавказа красавицу черкешенку Фатиму и поселил ее у себя в доме. Она родила ему сына и трех дочерей, таких же ослепительно красивых, как сама. А потом ее нашли в реке, генерала – в собственной спальне с ножом в горле. С тех пор Грешневых словно кто-то проклял: беды валились на них одна за другой. Анна, Софья, Катерина… Как же молодым графиням избавиться от родового проклятья? Ведь они ни в чем не виноваты…Ранее книга издавалась под названием «Мы странно встретились».
Гражданская война подходит к концу… По степям южной России едет в поезде цыган Беркуло, только что укравший себе жену. Но недолго длится его счастье – утром ни девушки, ни красноармейца, тоже оказавшегося цыганских кровей, в поезде нет… Что за темный омут – сердце цыганки? Вчера клялась в любви до гроба – а сегодня сбежала с другим…