Полынь - [50]
Смеялись от души.
А вскорости, на рассвете, свадьба как-то сникла, угас пыл, начали сами собой расходиться. Ушли к себе домой нижнепогостинцы. Дед Степан тоже поковылял, хотя новая родня его отговаривала, но он сослался на то, что надо кормить теленка. Молодые остались. Зотов велел Маше Тоже поспеть к началу работы. А Лешка неожиданно дал ему слово, что, не откладывая, развяжется с шабашниками и вернется опять в колхозную стройбригаду.
Над Нижними Погостами вилась седая паутина. Бабье лето пахло антоновскими яблоками, свежим золотым зерном, соломенной половой. Лето закатилось незаметно. В полночь уже тянули из-за бугра студеные сквозняки, тонко посвистывая в сучьях, предвещая близкие холода. Осень требовательно и властно незваной хозяйкой входила в леса, порошила листопадом Закровенела под окнами хат рябина, посмуглела жестяная листва осинника, в прозрачный янтарь оделись березы.
Только старые раскидистые дубы на окраине деревни зеленели так же, как и в разгар лета.
Лешка слово сдержал — оставил бригаду Игната и Воробьева. Перед тем как уйти, был у них разговор. Сидели на бревне. Игнат, встревоженный, уламывал:
— Неужели всурьез? Это что же — за палочки вкалывать станешь? Ты много летось-то заробил? На штаны не вышло!
— У него перековка, — заметил Воробьев.
А Лешка сильно озлился:
— Что вы обо мне знаете?! И кто вы, собственно, такие? Отбросы колхозного общества. Мусор истории, деляги. Сравняли меня с собой!
Игнат, морщась, выбросил вперед кривую, опаленную работой и солнцем черную руку развернутой ладонью кверху.
— Погоди лаяться! — У него дрогнул голос и борода. — Как ты сразу это?.. Давай-ка обтолкуем, горячку пороть — последнее дело.
— Нечего толковать. Мне с вами не по дороге — разошлись. Успехов вам, мальчики! В рай вы не попадете, а в аду вас топить тоже нет смысла.
А сам подумал: «Зря я на них, тоже кое-что сделали мне. Тоже люди».
Он уходил по пронизанному осенним солнцем проулку, а те двое онемело стояли, глядя ему вслед. Игнат гладил рукой руку — дрожала отчего-то в последние дни.
При встречах не разговаривали, не здоровались: что-то невидимое их связывало. Вскоре у них объявился третий, на место Лешки, какой-то залетный мужчинка неопределенных лет, с голой блестящей головой и сморщенной, похожей на мехи гармони шеей.
В колхозе готовились ставить новый коровник. Строители дни проводили в лесу. Заготовку вели в двадцати километрах от Нижних Погостов. Как-то под вечер Лешка с Сивуковым возвращались с последней машиной.
Лешка захотел пить. Машина с трудом тащила еловые бревна по разбитой дороге. В большом селе Максимовке Лешка слез, чтобы напиться. Он исчез в калитке; в глубине сада на шорох шагов к нему навстречу вышла девушка.
Она была в желтой кофточке и в брюках. Девушка курила. У нее было очень белое, не тронутое загаром лицо и мелкие зубки, которые белелись в раскрытых губах.
— Вы к отцу? — спросила она и потушила папиросу. — Его нет дома, он в конторе.
— Дайте, пожалуйста, напиться.
Она принесла воды, он выпил до дна, хотя кружка была пол-литровая, а вода очень теплая. Уже у калитки он спросил, повернув голову:
— Вы не здешняя?
— Мы всей семьей приехали из Смоленска.
Сивуков на улице яростно сигналил, но Лешке почему-то не хотелось уходить из чужого сада. Он с трудом, волоча ноги, ушел и оглянулся, уже сидя в кабине. Сквозь зелень на него смотрели, стушевываясь, глаза этой девушки.
На другой день, когда въехали в Максимовну, Лешка снова слез, а Сивукову наказал ехать домой одному.
— Дело какое? — удивился Сивуков.
Лешка не отозвался, подождал, пока грузовик завернет на большак. В доме, к которому он приходил вчера, жила семья директора совхоза Анохина: уже успел узнать. Невидимая, властная сила толкала его к высокому ровному крашеному забору. Снова те же глаза, та же странная, приковывающая к себе полуулыбка. Она повела его гостеприимно в дом, кивнула садиться на диван.
Лешка поразился, что так чисто и необыкновенно культурно можно жить в деревне. В доме было пять комнат, и всюду стояли полированные, блещущие лаком вещи. В маленькой комнатке, оклеенной нежными сиреневыми обоями, пахло девичьим царством. На тахте лежал зайчонок с перевязанной лапой, а на окне — фарфоровая собачка и белочка.
На стене висели рисунки и акварели. Но как ни силился Лешка что-либо понять, что на них нарисовано, он не мог: это было какое-то странное сплетение желтых, красных и черных линий.
На одном рисунке в черный круг была воткнута красная стрела и на ее копье сидел маленький, размером с булавку, человек с зелеными ногами.
— Что обозначает? — спросил Лешка.
Она вздохнула снисходительно. Он видел ее точеные, ровные зубки, которые дробили слова, как звонкие камешки:
— А так, чепуха. Рисую от нечего делать, — она провела по губам мизинцем. — Кое-кто хвалит, а я знаю: льстят. Ну что здесь хорошего? Что обозначает?
И сама, откровенно, не знаю. Хотелось выразить символами жизнь.
— Ты художница?
— Немного училась в студии.
— А что делаешь в деревне?
— Я архитектор. Пока баклуши бью. Буду, видимо, преподавать в строительном техникуме в Комолах или устроюсь на строительство ГРЭС.
Новый роман известного писателя Леонида Корнюшина рассказывает о Смутном времени на Руси в начале XVII века. Одной из центральных фигур романа является Лжедмитрий II.
Роман Леонида Корнюшина «Демьяновские жители» — остросовременное, глубокое по психологизму произведение, поднимающее жгучие проблемы нынешнего уклада маленьких деревень и городков средней полосы России. В центре повествования большая трудовая семья Тишковых — крестьяне, рабочие, сельские интеллигенты. Именно на таких корневых, преданных родной земле людей опирается в своей деятельности секретарь райкома Быков, человек мудрый, доброжелательный, непримиримый к рвачеству, волокитству.
В книгу вошли небольшие рассказы и сказки в жанре магического реализма. Мистика, тайны, странные существа и говорящие животные, а также смерть, которая не конец, а начало — все это вы найдете здесь.
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.