Полые люди. Стихотворения - [54]

Но так как ныне дух неукрощенный

Легко находит путь между мирами,

Уподобляющимися друг другу,

То я найду умершие слова

На улицах, с которыми простился,

Покинув плоть на дальнем берегу.

Забота наша, речь, нас подвигала

Избавить племя от косноязычья,

Умы понудить к зренью и прозренью.

И вот какими в старости дарами

Венчается наш ежедневный труд.

Во-первых, холод вянущего чувства,

Разочарованность и беспросветность,

Оскомина от мнимого плода

Пред отпадением души от тела.

Затем бессильное негодованье

При виде человеческих пороков

И безнадежная ненужность смеха.

И, в-третьих, повторенье через силу

Себя и дел своих, и запоздалый

Позор открывшихся причин; сознанье,

Что сделанное дурно и во вред

Ты сам когда-то почитал за доблесть.

И вот хвала язвит, а честь марает.

Меж зол бредет терзающийся дух,

Покуда в очистительном огне

Ты не воскреснешь и найдешь свой ритм.

День занимался. Посреди развалин

Он, кажется, меня благословил

И скрылся с объявлением отбоя.

III

Есть три состояния, часто на вид похожие,

Но по сути различные, произрастающие

В одном и том же кустарнике вдоль дороги:

привязанность

К себе, к другим и к вещам; отрешенность

От себя, от других, от вещей; безразличие,

Растущее между ними, как между разными жизнями,

Бесплодное между живой и мертвой крапивой,

Похожее на живых, как смерть на жизнь.

Вот применение памяти: освобождение -

Не столько отказ от любви, сколько выход

Любви за пределы страсти и, стало быть,

освобождение

От будущего и прошедшего. Так любовь к родине

Начинается с верности своему полю действия

И приводит к сознанью, что действие

малозначительно,

Но всегда что-то значит. История может быть

рабством,

История может быть освобожденьем. Смотрите,

Как уходят от нас вереницей края и лица

Вместе с собственным я, что любило их, как умело,

И спешит к обновленью и преображенью,

к иному ритму.

Грех неизбежен, но

Все разрешится, и

Сделается хорошо.

Если опять подумать

Об этих краях и людях,

Отнюдь не всегда достойных,

Не слишком родных и добрых,

Но странно приметных духом

И движимых общим духом,

И объединенных борьбою,

Которая их разделила;

Если опять подумать

О короле гонимом,

О троих, погибших на плахе,

И о многих, погибших в безвестье,

Дома или в изгнанье,

О том, кто умер слепым, -

То, если подумать, зачем

Нам славословить мертвых,

А не тех, кто еще умирает?

Вовсе не для того,

Чтоб набатом вызвать кошмары

И заклятьями призрак Розы.

Нам не дано воскрешать

Старые споры и партии,

Нам не дано шагать

За продранным барабаном.

А те, и что были против,

И против кого они были,

Признали закон молчанья

И стали единой партией.

Взятое у победителей

Наследуют от побежденных:

Они оставляют символ,

Свое очищенье смертью.

Все разрешится, и

Сделается хорошо,

Очистятся побужденья

В земле, к которой взывали.

IV

Снижаясь, голубь низвергает

Огонь и ужас в подтвержденье

Того, что не бывает

Иной дороги к очищенью:

Добро и зло предполагают

Лишь выбор между пламенами -

От пламени спасает пламя.

Любовь, забывшееся Имя.

Любовь одела мирозданье

Заботами своими

В пылающее одеянье,

И нет его неизносимей.

И что бы ни случалось с нами,

Мы входим в пламя или в пламя.

V

Что мы считаем началом, часто - конец,

А дойти до конца означает начать сначала.

Конец - отправная точка. Каждая верная фраза

(Где каждое слово дома и дружит с соседями,

Каждое слово всерьез и не ради слова

И служит для связи былого и будущего,

Разговорное слово точно и невульгарно,

Книжное слово четко и непедантично,

Совершенство согласия в общем ритме),

Каждая фраза содержит конец и начало,

Каждое стихотворение есть эпитафия.

И каждое действие - шаг к преграде, к огню,

К пасти моря, к нечетким буквам на камне:

Вот откуда мы начинаем.

Мы умираем с теми, кто умирает; глядите -

Они уходят и нас уводят с собой.

Мы рождаемся с теми, кто умер: глядите -

Они приходят и нас приводят с собой.

Мгновение розы равно мгновению тиса

По длительности. Народ без истории

Не свободен от времени, ибо история -

Единство мгновений вне времени.

Так в зимних сумерках в уединенной часовне

История - ныне и в Англии.

С влечением этой Любви и голосом этого Зова.

Мы будем скитаться мыслью

И в конце скитаний придем

Туда, откуда мы вышли,

И увидим свой край впервые.

В неведомые, незабвенные

Врата мы увидим, что нам

Здесь изучить осталось

Лишь то, что было вначале:

У истока длиннейшей реки

Голос тайного водопада

И за яблоневой листвою

Детей, которых не видно,

Ибо на них не смотрят,

Лишь слышно их, полуслышно

В тиши меж двумя волнами.

Скорее, сюда, сейчас, всегда -

Таково условье невинности,

(Равноценной всему на свете),

И все разрешится, и

Сделается хорошо,

Когда языки огня

Сплетутся в пламенный узел,

Где огонь и роза - одно.

Перевод А. Сергеева

ЧЕТЫРЕ КВАРТЕТА

БЕРНТ НОРТОН

I

Настоящее и прошедшее,

Наверно, содержатся в будущем,

А будущее заключалось в прошедшем.

Если время суще в себе,

Время нельзя искупить.

Несбывшееся - отвлеченность,

Его бытие - только

В области предположений.

Несбывшееся и сбывшееся

Приводят всегда к настоящему.

Эхом в памяти отдаются шаги

В тупике, куда мы не свернули

К двери в сад роз, которую

Не открывали. Так и слова мои

Эхо для уха.

Зачем

Тревожить пыльцу на венчике розы?

Не знаю.

Отзвуки сад населяют

Иные. Идем?

- Скорей! - пела птица. - За ними, за ними,