Полярные чувства - [69]

Женщина разрыдалась в голос.

– Это жестоко, жестоко! – кричала она, отталкивая посылку, – он не мог! Не мог! Нет!

Арсений жалобно мяукнул, запрыгнув на колени. Все это время он молча сидел в уголке, наблюдая за терзаниями хозяйки, но сейчас ластился, слизывая шершавым языком ее слезы. Клавдия Евгеньевна погладила питомца, продолжая повторять одну и ту же фразу: – Он не мог. Он не мог…

Звонок домофона она уже слышала, как в тумане и так же в тумане брела к двери.

– Лешенька… Скорее…

– Клавдия Евгеньевна, это полиция. Мы должны с вами поговорить.

– Василисочка? Она… Она…

– Уверена, что жива. Все будет хорошо, но нам нужна ваша помощь.

Клавдия Евгеньевна сидела в кресле и смотрела, как в стаканчик падают капли валерьянки, отмеряемые красивой голубоглазой женщиной, представившейся Александрой. У окна вправо-влево маячил обаятельный мужчина яркой наружности по имени Дмитрий. Содержимое коробки изучал седоволосый неприметный Владимир. Именно он раздавал указания по телефону и оказался в троице главным, хотя на первый взгляд казалось, что заправляет всем женщина.

– Тридцать. Пейте, – Александра протянула настойку.

– Спасибо вам, – слабым голосом произнесла Клавдия Евгеньевна, – но накапайте побольше. Нервы никакие.

– Побольше вам будет назначать врач, а я даю дозу, положенную взрослому человеку.

– Всезнайка, – послышалось угрюмое со стороны окна.

Пожилая женщина не стала спорить и быстро выпила лекарство.

Александра забрала стакан, отнесла на кухню, вернулась и сразу подошла к посылке:

– Я взгляну?

Рукавица уступил место, а сам сел напротив хозяйки квартиры:

– Как вы себя чувствуете?

– Лучше, спасибо. Скажите, где моя Василисочка? Куда он ее забрал?

– Это мы хотели узнать у вас.

– А вы… вы не знаете?

– Почему же не знаем? – Александра вытащила записку и зачитала вслух:

– Приезжай на Черниговскую пятнадцать.

– Я не видела записки, – пробормотала пожилая женщина, – черниговская? Там кажется раньше был Хладокомбинат.

– Номер один, – подтвердила Селиверстова, – там «родились» вафельные трубочки.

Дмитрий хмыкнул. На его лице читалось раздражение, тоже проскальзывало и в голосе:

– Насколько я знаю, сейчас большая его часть разрушена, а то, что осталось охраняется собаками. Пройти там затруднительно, – едва заметно поморщился. Александра вспомнила, что он говорил про боязнь собак.

– Андрей любил собак, – едва слышно произнесла Клавдия Евгеньевна, – и любил, и ладил. Как-то еще в студенческие времена я очень испугалась бродячего пса. Андрей только на него посмотрел, и тот убежал. Он был… – она закрыла лицо руками, – в общении с собаками талантлив.

– Это не талант, – уверенно заявила Александра, – любой образованный человек знает, что прямой взгляд в глаза собаке – это подтверждение собственного превосходства над животным.

– Это вызов, – не упустил возможности поспорить Соколов.

– Такая позиция – прошлый век, – не согласилась Селиверстова, – удивительно, что ты этого не знаешь. Уже давно известно, что собаки изначально считают нас более сильными, а соответственно – главными, поэтому большая их часть не станет вступать в битву за доминирование.

– Это ты скажи тем, кто пострадал от таких вот «слабых» собак.

– Дима, я говорю большая часть, но, безусловно, есть безумные, агрессивные, с которыми прямой контакт в глаза противопоказан, и для них он действительно станет вызовом. Но! Обычно собаки отступают. Мне жаль, что с тобой…

– Молчи!

– Так, голубки, – вклинился Владимир Андреевич, – наряд едет по указанному адресу и нам тоже стоит поторопиться, – подошел к Клавдии Евгеньевне, – вам лучше остаться. Вашу дочь мы спасем. Все будет хорошо.

– Остаться? – женщина резко поднялась, будто и не было еще пары минут полуобморочного состояния. Почувствовала легкое головокружение и тут же опустилась обратно, – как я могу остаться?! Мой муж похитил дочь, убил стольких женщин, господи, что я говорю, мой муж… Я поеду! Слышите, я Василисочку не оставлю!

Мужчины переглянулись. Александра молчала, наблюдая за тем, как пожилая женщина с характерным для сердечных заболеваний одутловатым и красным лицом собирается с силами, хватается за подлокотники и снова поднимается с такой решимостью в глазах, которой позавидовали бы многие.

«Неужели и я всю жизнь буду такой же упрямой?» – подумала Селиверстова, подхватывая за локоть Клавдию Евгеньевну. Она свой выбор уже сделала, осознанно или нет, но детектив поддержала ее желание ехать с ними.

– Ясно, – нахмурился Рукавица, – женщины против мужчин. Что ж, Клавдия Евгеньевна, вы можете ехать, но сидеть будете в машине и никакой самодеятельности. Селиверстова, тебя это тоже касается. Останешься с ней. Выдвигаемся. Мне поступил сигнал о пропаже еще одной женщины – соседки Василисы по палате. Коликов видел ее у машины с инвалидом. Василисы рядом не было. Она пропала позднее. Видимо увел ее не Весников, а Марыхин и это хорошо.

– Не понял, – Дмитрий остановился на лестничной площадке.

– Я дал Коликову кое-какие указания на случай, если Марыхин нас подставит, – спокойно ответил Рукавица, – или вы думали, я не просчитал возможных вариантов?

Александра открыла рот. Этот человек ее удивлял. Такого расклада даже она не ожидала.