Полярные чувства - [29]

Она нажала на звонок, еще не решив, с чего начать разговор. Подробностей не знала, а на беседу решилась. Клавдия Евгеньевна уже пришла к выводу, что и сама лезет не в свое дело, как дверь открылась, и на пороге возник Егор. Женщина покачнулась – от него исходила волна такой ненависти, что казалось, снесет, как цунами. Глаза источали холод. Они были похожи на льдины. Клавдия Евгеньевна как-то машинально сделала шаг назад и крепче вцепилась в сумку, на дне которой покоилась бутылка с ликером. Эта идея тоже показалась неудачной.

– Здрасьте, мама болеет, приходите в другое время, – голос звучал ровно, а лицо медленно расплывалось в доброжелательной улыбке.

Она понимала, что зря все это затеяла и готова была уйти, когда Егор заметил:

– Вы мама Василисы, да?

– Правильно, Егорушка.

– А мы с ней вместе в школе учились. Как она? Проходите, расскажете, – и жестом великодушного хозяина пригласил в квартиру.

Клавдия Евгеньевна шагнула внутрь. Парень ее по-настоящему пугал, но раз его мать дома, то боятся нечего, хотя внутри все и сжалось в комок, протестуя.

На кухне было неуютно, грязно, но просторно. Она отошла на максимальное расстояние от хозяина, а Егор уже ставил чайник и накрывал на стол: на пожелтевшей скатерти появились сахарница, чашки, пиала с мармеладом.

– Мама любит мармелад, а конфет у нас по-прежнему не водится. В детстве они редко бывали в нашем доме и сейчас так же. Вы садитесь, будем чай пить, – он отвернулся к плите и достал что-то из ящика. Этим чем-то оказался нож. Клавдии Евгеньевне стало совсем не по себе, а Егор тем временем открыл хлебницу и прямо на скатерти порезал батон на огромные куски, достал колбасу, выложил по два кружка на каждый кусок и придвинул угощение, – ешьте, ешьте, сейчас вода вскипит. Знаете, я редко общаюсь с людьми. Меня боятся, наверно из-за ос, но они вас не обидят. Сидите, сидите, не дергайтесь, они мирные мои осы. Они мои друзья.

Клавдия Евгеньевна чувствовала, как сердце пытается выбраться из телесной оболочки. Ну зачем она пришла? Что хотела выяснить у этого странного человека?

– Вам повезло, – продолжал свой монолог Егор, – можем посидеть и пообщаться. Я ведь вообще не здесь живу, переехал в другой район, а сюда заезжаю маму проведать. А вот и чай. Я крепкий люблю, а как у Василисы дела? Она здесь живет? Мармелад вкусный, особенно вишневый.

Старая женщина не знала, как себя вести, забыв, не то, что о коньяке, о том, что принесла пакет с едой забыла. Смотрела на сухого жилистого парня с синими волосами почти до лопаток, ровесника своей дочки и мечтала только об одном – найти предлог, чтобы не обидеть и уйти.

– А почему вы молчите? С Василисой все хорошо? Бутерброды кушайте. А я много мяса есть не могу, осы разрешают только сто десять грамм в сутки, мне хватает, – улыбнулся, почесал щеку рукой, спрятанной в черном растянутом свитере и неожиданно приблизился так близко, что она сумела различить помимо потного тела, аромат то ли мятной жвачки, то ли какого-то леденца.

Тем временем Егор смотрел так грозно и в то же время так по-доброму, что Клавдия Евгеньевна окончательно растерялась. Лицо соседа сначала помрачнело, а потом вмиг стало похожим на грубый необтесанный кусок дерева. Клавдии Евгеньевной показалось, что Егор выпал из реальности. Кто знает, может в его голове именно сейчас звучат слова, что им внушают в секте?

– Осы, – безэмоционально произнес парень, – осы, осы говорят, что нужно что-то делать. Они требуют новую жертву. Я, я сейчас не могу, – он растерянно переводил взгляд с соседки на дверь ванной комнаты, затем прошептал той на ухо, – ешьте, ешьте, я сейчас вернусь. Может, их устроит попугай? – и, оставив, недоумевающую напуганную женщину, скрылся за дверью, повернул защелку. Через пять секунд зашумела вода в кране.

Клавдия Евгеньевна решительно поднялась, схватила пакет, все это время, лежащий возле стула и направилась в прихожую, когда услышала сзади недовольный голос:

– Куда вы? Вы мне так и не рассказали, как Василиса? Я за нее волнуюсь. Вы не можете так уйти, осы сейчас замолчат, а мы поговорим.

Женщина обернулась. Егор стоял с зубной щеткой и… улыбался.

– Возвращайтесь, садитесь. Чай еще не остыл.

Судорожно соображая, как быть дальше, Клавдия Евгеньевна теребила пакет в руках.

Егор это заметил и с воодушевлением произнес:

– Вы что-то принесли? Доставайте, паста мне не мешает. Я попробую. Осы тоже знают, что я так делаю. Они не против. Не бойтесь.

Звонок в дверь прозвучал так внезапно, что Клавдия Евгеньевна его даже не сразу услышала – решила, что мерещится, чему бы она не удивилась. Рядом с таким неадекватным соседом можно и с ума сойти. А Егор невзначай бросил, что любит гостей и пошел открывать.

– А вы кто?

– Муж Василисы.

– Проходите, мы тут как раз о ней говорим, ну не говорим, собираемся.

Клавдия Евгеньевна с облегчением и удивлением взирала на зятя. Тот тоже выглядел несколько озадаченным.

– Садитесь, – Егор улыбался, – осы сейчас замолчат, а мы с вами поедим. Доставайте, что там в пакете? Хорошо бы сыр, я сыр люблю. Сейчас вернусь, – и, засунув щетку в рот, зашел в ванную.

На этот раз дверь была открыта, и оба гостя с интересом наблюдали, как странный парень с синими волосами усердно не чистит, а дерет зубную эмаль, сплевывает пасту, намазывает, повторяет манипуляции и при этом что-то бубнит. Алексей не разбирал слов, но ему послышалось что-то вроде «жертва».