Полярные чувства - [23]

– Никак, я сам его люблю.

Уютно устроившись на диване, они рассматривали фотографии. Соколов настаивал на том, чтобы перебраться с кухни, говорил, что работать там, где можно в любой момент запачкать свои записи едой – невозможно. Она не стала объяснять, что и в гостиной работала под аккомпанемент из собственного чавканья, и после его замечания почему-то не взяла с собой даже одной печенюшки, ограничившись чашкой чая. Тишина, только сердце стучит слишком громко. Селиверстова боялась, что он услышит и немного отодвинулась. Соколов копался в ее записях, а она мельком рассматривала его лицо: мужественное, красивое и ловила себя на мысли, что вот так сидеть могла бы всю ночь.

– Так ты думаешь, он шизофреник, – Соколов перехватил ее взгляд. Александре показалось, что она сейчас покраснеет, но либо этого не произошло, либо он не заметил, потому что продолжал, как ни в чем не бывало, – твое предположение вполне может быть верным. Общаться с осами… Интересный случай. Ты уже думала насчет специй? Что они могут обозначать?

– Нет, – она перевела взгляд на записи, – у меня специи ассоциируются с чем-то запретным.

– Глубоко, – хмыкнул Соколов, – но не слишком ли ты опять все усложняешь? Может специи означают, что таинственная женщина просто любит перченую еду? Кстати, что насчет шифра? Я был прав? Дело в клавиатуре?

Признавать его правоту, да еще так прямо не хотелось, и поэтому Александра ушла от ответа:

– Ты был прав в том, что Шифровальщик не гений, а обычный человек. Уточню, скорее всего нездоровый человек. Он убивает из-за таких мелочей…

И она представила женщину, идущую по парку. Та наслаждается зимней свежестью, возможно спешит домой к семье, ничего не подозревает, но Шифровальщик ее уже приметил. Он видит ее в ненавистном красном пуховике, заговаривает, узнает, что она любит зиму, а дальше… Раздевает, душит, наслаждается ее последним вздохом. Александре снова стало не по себе, она подтянула колени и сделала глоток обжигающего чая.

– Саша, ты в порядке? Ты как-то побледнела.

– Нормально. Представила последние минуты жертвы. Ее убили, потому что она любила зиму. Ты способен такое понять?

– Не думал, что ты такая ранимая.

– Я ранима не больше, чем девяносто процентов населения.

– Девяносто? Почему не девяносто девять?

– Может вернемся к делу?

– Почему ты не можешь перестать умничать? Тебе так нравится быть всезнайкой?

– А тебя пугают умные женщины?

– Ты невозможна, – вздохнул, – вернемся к делу. Что ты думаешь по поводу маски?

– На мой взгляд, все элементарно: дьявола боятся все, а бык – это по некоторым данным, одно из его воплощений.

– Ты имеешь ввиду телевизионный образ?

Она сделала еще один глоток, – я имею ввиду мысль писателя-фантаста Алексеева.

– Читал. И я с ним не согласен. Уверен, дело в другом.

– А Шифровальщик может быть иного мнения, – Александра почувствовала волну нарастающего раздражения.

«И почему Соколов вечно корчит из себя самого умного?»– подумала она про себя и затем представила, какое у него будет лицо, когда окажется, что права она, а не он.

– Я сказал что-то смешное? Почему ты улыбаешься?

– Вернемся к маске. Шифровальщик явно хочет до нас донести какую-то мысль. Не удивлюсь, если окажется, что, подбрасывая эти подсказки, он играет в игру, забавляется. Саму же неизвестную выводит из зоны комфорта. Думаю, он высылает и ей те же самые подсказки.

– Хочешь сказать, пугает? Почему ты не можешь изъясняться просто?

– «Крутой» детектив чего-то не понимает?

Соколов побагровел:

– Не надоело называть меня «крутым» детективом? Когда это закончится? Каждый раз, когда мы начинаем обсуждать какое-нибудь дело, ты начинаешь издеваться. Саша, это пахнет детским садом.

– Не думала, что ты такой ранимый, – хмыкнула она, произнося эти слова точь-в-точь с такой же интонацией, как до этого произнес их он.

Как же она его бесила! Он едва сдерживался, чтобы не хлопнуть дверью, но она пытается сдерживать эмоции, он это тоже умеет делать и улыбнулся:

– Ради Шифровальщика предлагаю закопать топор войны и продолжить. Кстати, почему Шифровальщик? Не из-за того ли, что он придумал шифр? Я прав? Оригинально. Ладно, забыли. Позволь высказать свое предположение насчет маски.

Она пила чай, не глядя на Соколова.

– Бык, как воплощение дьявола – это конечно любопытно, но у меня есть иная версия. Рыжие волосы, зеленые глаза, красный цвет, специи, любовь к зиме – все это, назовем пока личными характеристиками некой женщины.

– Со специями не ясно.

– Саша, мы пока только предполагаем. Продолжу. Если все эти подсказки связаны с конкретным лицом, то почему бы и маске не быть среди их числа?

– Пугали в детстве? – Александра задумалась.

– Возможно не самой маской, а предположим… Предположим эта женщина боялась быков.

– Таурофобия, – она сделала пометку темно красным цветом, подумала и написала:

Дьявол и бык. Есть ли связь?

– И если моя версия верна, – Соколов взял первую попавшуюся ручку и добавил:

Если убийца знает о ее боязни быков, то возможно, он знает эту женщину с детства.

Это было неприятно осознавать, но Соколов мог оказаться прав. Большинство страхов родом из детства, а значит надо искать среди близкого окружения загадочной женщины.