Поляна, 2013 № 01 (3), февраль - [45]

Потом была новогодняя дискотека. А я все бегала в своем костюме, и переодеться не было никакой возможности. Костюмерная была закрыта. Вдруг он идет через весь зал. Высокий, стройный, смотрит на меня. Я вся в зеленом, и на голове какие-то грибы, и губы, и глаза черные. А он идет, махнул кому-то рукой и улыбнулся. Зазвучала музыка. Я смотрю, куда он? И вот он стоит передо мной.

И мы танцевали. Он обнимал меня, а я готова была раствориться, как сахар в чае.

— Ты где Новый год встречаешь? — спросил он.

— Нигде.

— Пойдем со мной.

— Куда?

— Клевое место! Не пожалеешь!

— Мне только переодеться надо, а то мне голову оторвут за костюм.

— За этот балахон? Ладно, иди, я буду ждать на улице.

Я блуждала и блуждала в поисках костюмерши, стучала в дверь костюмерной, дергала за ручку, но мне никто не открывал. Я слышала, что там кто-то есть. Но мне не открывали. Какой-то шепот, шуршание. Снова тихо. А веселье в зале громыхало. Дед Мороз отплясывал со Снегурочкой. В туалете девчонки курили, так что дым стоял столбом. Кто-то блевал под пальмой в огромный горшок.

Я ушла в этом длинном платье с зелеными рюшами из поганок. Надела потертую шубку из кролика, шапку «а-ля Буратино», сапоги. В один сапог еще утром напрудил наш кот. Меня тошнило от запаха кошачьего туалета, но обувать что-то надо было. Излупила кота этим сапогом, а что толку-то. Он расписался на нем и поставил печать.

На улице никого не было. Я потопталась, посмотрела по сторонам. Снег таял прямо в воздухе и становился мокрым и липким. Под ногами хлюпало. Так хотелось мороза в новогоднюю ночь! Зачем?

Он догнал меня и дернул за руку.

— Куда пошла? Договорились же.

— Я вышла — тебя нет.

— Я курил за колонной.

— Мне надо домой зайти, сказать, что ухожу на Новый год… Хотя нет, уже не надо.

— Почему?

— Отец в командировке, а мама меня бросила. Нет, это она думает, что от отца ушла, а ушла от меня. Так куда мы идем? Веди!

— Тебя как зовут-то?

— Маруся.

— А меня — Тиф.

Мы долго куда-то шли. Я промокла и стала подумывать, может, плюнуть на все и пойти к матери и ее хахалю, приглашала же, будет ждать, наверное. Наплевать! Пусть со мной что-то случится сегодня, так она всю жизнь потом плакать будет.

— Вот мы и пришли. Спускаемся вниз.

— Куда это спускаемся?

— Сюда, в подвал. Боишься?

Да, я ожидала многого, но подвал в новогоднюю ночь — это слишком!

«Овца ты, овца!» — говорил мой одноклассник Женька, привязывая меня шарфом к батарее в классе, пытаясь при этом поцеловать. А позже в раздевалке мы долго удивлялись, зачем какой-то придурок повесил мое пальто на потолок, зацепив его хлястиком за лампу. Если бы не Женька, который бритвой срезал хлястик, не знаю, что бы я делала.

— Давай руку! Никто тебя не изнасилует здесь.

Я, наверное, была не только овцой, но и полной дурой. Мы долго спускались по ступенькам и шли темными коридорами. И почему его так зовут? Придумают же себе прозвище, только людей пугать. Надо будет спросить потом его настоящее имя. Куда мы идем? Сейчас где-то здесь меня расчленят, и никто не услышит, как я буду кричать и звать на помощь. Все эти люди, которые празднуют наверху в уютных квартирках с елочками и шампанским, потом скажут, что ничего не слышали, ничего не знают, а на подвале всегда висит замок. Да, он конечно на месте, только замок представляет собой одну сплошную декорацию, его тронь, и он падает. Конечно, все это ерунда. Кого я обманываю? Я же давно знаю Тифа. Он Женькин сосед. Только не знала, что его так зовут. Ноги болят. Ужасно больно сгибать, мышцы словно деревянные, не гнутся.

Кому и что я хотела доказать? Эти чертовы лыжи! Кто придумал такое, что ты должен мотаться по лесу все утро на лыжах, а потом идти в класс и учиться, учиться, писать сочинение или диктант, решать контрольную по физике, делать лабораторную по химии. А этот придурок, физрук, гонит и гонит с утра тебя по лыжне и некогда вытирать сопли и слезы. Он сумасшедший. Он решил сделать из нас олимпийских чемпионов или собрать наши трупы на лыжне? Я не хочу! Я не могу! Но я бегу по этой лыжне, которая не кончается, а вокруг лес, и деревья видят, что силы мои на исходе, но ничем помочь не могут. Только ветер навстречу бьет по лицу. Сволочь! И я падаю… «Егорова! Ты где болталась? Ты не выполнила норматив! Это — двойка!» Черт меня дернул! Я разворачиваюсь, и снова в лес по лыжне! Что я хотела доказать человеку, который просто издевался надо мной?

Летом здесь прекрасный пляж. Желтый песок. Рядом лес. Баскетбольная площадка. Катамараны. Пруд искусственный. Здесь никогда не было воды, а вот пришел человек и выкопал котлован, и заполнил его водой.

Потом я тонула. Вы когда-нибудь тонули? Я скажу вам, что это страшно. У меня был резиновый круг. Сколько тогда мне было лет? Лет шесть. Но очень хорошо помню, как я тонула. Круг перевернулся, и ноги мои оказались наверху, а голова ушла под воду. Я отчаянно хотела вынырнуть, но у меня отчаянно не получалось. И воздух вдруг стал заканчиваться, а я все барахталась и плакать начала под водой, но слезы мои не могли сделать пруд соленым, чтобы кто-то заметил, что девочка тонет. Этот поплавок еще минуту и задохнется. Перевернут, а там уже меня нет. Но мир не без добрых людей! Какой-то мальчишка схватил за ногу и выволок на берег. Его лица я не увидела, он смешался с толпой мальчишек, которые прыгали неподалеку с вышки. Как он понял, что я тону? Ведь никто не бросился меня спасать, только он. Я, шатаясь, подошла к родителям, которые играли в карты со своими приятелями, и сказала, что иду домой. Я стала бояться воды и боюсь ее до сих пор…