Поляков - [16]

В августе 1932 года он видит первые грузовики ГАЗ-АА, что собирают в Москве из деталей Горьковского завода. Их собирает Государственный автосборочный завод имени КИМ в Москве. Поляков ещё не знает, как много будет в его жизни связано с этим заводом.

На комсомольских конференциях он сидит рядом с молодыми рабочими «КИМа» — завод, рассчитанный на сборку двадцати четырёх тысяч автомобилей в год, ещё очень молод и пока является частью ГАЗа, теперь «форды» исчезли с его конвейера и он собирает только газовские грузовики.

В феврале 1939 года «КИМ» снова станет самостоятельным, но в том году у Полякова будут совсем другие заботы.

Учёба и труд продолжаются, и Полякову повезло с учителями — в автошколе он застал старых рабочих, — таких рабочих как-то пригласили к всесоюзному старосте Калинину. Тряся седой узкой бородкой, Калинин, сам в прошлом токарь, расспрашивал стариков о житье. Наконец он спросил:

— Мы награждаем вас орденами. А вот при старой власти вы как работали, хуже ведь?

И старые рабочие ответили ему:

— Нет, Михаил Иванович, рабочий человек на то и настоящий рабочий, что он работает хорошо при любой власти. От власти сие не зависит, а только от совести.

В этом же 1932 году выходит в свет пьеса, что является ключом к тому времени и отчасти ко всему поколению Полякова.

Был такой известный драматург Погодин, которого на самом деле звали Николай Фёдорович Стукалов. Известен он был более всего тем, что написал пьесу «Кремлёвские куранты», где советская история в первые годы новой власти была радужной и романтической.

Его пьеса, которая нас и интересует, «Мой друг», ставилась до конца Советской власти. Радиоспектакль по ней транслировался чуть ли не до 1991 года.

Так вот — это чрезвычайно интересная и чрезвычайно трагическая история об индустриализации. Нет, много есть мемуаров о том, как создавалась промышленность в СССР, но тут дело другое.

Сюжет этой пьесы вкратце следующий: начальник строительства завода по фамилии Гай возвращается в СССР из командировки в Америку и обнаруживает, что строительство пришло в упадок, он пал жертвой интриг, а жена бросила его. Гай получает выговор по партийной линии, но начинает исправлять ситуацию. В результате прорыв ликвидирован, а Гая ждёт новая любовь.

Тут не было бы о чём говорить, если бы этот текст, написанный в 1932 году, не содержал множество важных наблюдений над тем временем. И более того, методы хозяйствования того времени вовсе не кончились с календарным окончанием индустриализации. Кстати, формально термин этот (парный к коллективизации) перестаёт действовать только с началом войны.

В пьесе Погодина масса сцен, знаковых выражений, которые в тридцать втором году были обыденными, а вот спустя семьдесят лет поражают. Некоторые критики писали, что в этой пьесе идёт речь о строительстве «автомобильного гиганта». Но нет, герои Погодина строят обобщённый завод. В пьесе есть «советский Форд», но это эпизодический персонаж. Однако проблемы, что стоят перед главным героем пьесы, будут стоять всю жизнь и перед Поляковым. Что-то общее будет между придуманным героем и реальным человеком на протяжении многих лет.

Ремонтники и шофёры, впрочем, составляли что-то вроде касты — работа сложная, техника ломается часто (мы уже знаем про ямы московских улиц), автобазы и ремонтные мастерские — не гигантский завод, все всех знают. К тому же это элита, хоть и не такая, как лётчики.

Поляков сдаёт техминимум и переходит на другую работу — это сделать непросто. Целый год он тянет с поступлением в институт, его держат не только начальники, у которых аккуратный и собранный рабочий — особая драгоценность, но и товарищи-комсомольцы. Комсомольских секретарей так просто не отпускают.

И вот он переходит на Автомобилеремонтный завод № 3, что располагался на Красной Пресне. Это место можно найти и сейчас, достаточно выйти со станции метро «Улица 1905 года» и углубиться в жилой массив напротив. Рядом — цветочный рынок. Но цветы там печальны, их покупают ненадолго — чтобы положить на могилы Ваганьковского кладбища или менее известного Армянского, отделённого от него дорогой. Рядом со входом в Радиотехнический техникум имени Расплетина находится и вход в АРЗ-З.

Только во всех справочных документах сферой его деятельности значится «сдача офисных помещений». И правда — автомобильного в нём мало, единственное открытие, которое можно сделать, обойдя территорию, — это выстроившиеся в ряд невиданные даже по московским, бездумно богатым меркам машины. Это элитный автомобильный салон, расположившийся рядом. Крутые лаковые бока «бентли» отражают новую московскую жизнь.

Но пока по этим улицам в ухабах и колдобинах едут ГАЗы, дрожа передними крыльями, да «пятые зисы» — ЗИС-5.

Авторемонтый завод тоже молод, как и всё вокруг, вплоть до названия улиц. Он стоит на Большой Декабрьской. И всё тут сохраняет память о Первой революции, пальбе из револьверов по пушкам, крови, быстро застывающей на льдистом снегу, огне и морозе первой революционной схватки.

Поляков, садясь в трамвай или, если экономил монеты в кармане, путешествуя пешком с Арбата на Пресню, как бы проходит через несколько эпох: интеллигентный Арбат со следами дворянских усадеб сменяется через Садовое кольцо рабочими кварталами, бараками, долгими заборами вокруг заводов и мастерских, слева стучат машины текстильных фабрик, справа идёт спорая стройка. А ещё дальше, от уже законченных корпусов хлебозавода имени Егорова, тянет сладким хлебным духом. В 1935 отменят карточки, и покажется в тот момент, что будущее безоблачно.