Поляки в Западной Сибири в конце XIX – первой четверти XX века - [17]
Из городов Томской губернии в 1896 г. больше всего католиков проживали соответственно в Томске, Барнауле, Каинске, Мариинске. В Томске численность католиков по переписи 1897 г. составляла 1653 человека[172]. Таким образом, поляки, которых в Томске по переписи было 1184 человека, составляли 71,6 % католиков города, в Каинске проживали 200 поляков, в Мариинске – 136[173].
Данные 1896 г. подтвердились в результате переписи 1897 г. Названные четыре города являлись основными центрами в Томской губернии, где проживали поляки. В полосе вдоль Сибирской железной дороги на станции Камышенка, в деревне Кривощеково, на пристани Обь проживали в 1897 г. 36 поляков, из них 28 мужчин и 8 женщин[174]. В Нарыме не проживало ни одного католика, в Бийске и Колывани численность католиков была минимальной.
В 1904 г. в Мариинске доля поляков в населении составляла 8 %, в Томске и Новониколаевске – 3 %, в Каинске – 2,3 %[175]. В остальных городах губернии доля польского населения составляла не более 1 %. По данным H. М. Дмитриенко, доля польского населения в Томске на протяжении периода с 1880 по 1912 гг. практически не менялась. В 1880 г. поляки составляли 3,1 % населения Томска, в 1897 г. – 2,5 %, в 1912 г. – 2,8 %[176]. По переписи 1897 г. в Томске проживали 1184 поляка, а в 1912 г. их численность выросла до 2704 человек. Для сравнения: в 1880 г. численность поляков в Томске составляла 429 человек. Корреспондент журнала «Słowo» оценивает их численность в городе в 1903 г. примерно в 5 тыс. человек[177]. Эти данные нам представляются сильно завышенными.
Значительно меньше по численности была польская диаспора Барнаула. По данным переписи 1897 г., в Барнаульском уезде проживало 396 католиков, из них 218 поляков, а в 1904 г. в Барнауле проживало 482 католика[178]. Данные на 1913 год разнятся. Так, по данным Центрального статистического комитета, в Барнауле проживали 59 поляков, по данным местных властей – 505. По Каинску данные ЦСК – 140 человек, а по данным местных властей – 187[179].
В 1908 г. в городах губернии католики занимали третье место после православных и евреев. Наиболее крупными были колонии католиков в Томске, Новониколаевске, Мариинске, Каинске, Барнауле[180]. Таким образом, мы видим, что примерно через десять лет после переписи 1897 г. к четырем городам (Томск, Барнаул, Каинск и Мариинск), являвшимся главными центрами концентрации польского населения, прибавился Новониколаевск. В Новониколаевске численность поляков, эстонцев, латышей и литовцев в период с 1908 по 1914 г. колебалось на уровне двух-трех тысяч. Наименьший показатель приходится на 1908 г. – 1763 человек, что составляло 3,8 % населения города, наибольший на 1914 г. – 3562 человек (4,7 %)[181].
В Сибири центрами концентрации польского населения являлись губернские города. В 1910 г. из городов Тобольской губернии наиболее крупная группа поляков находилась в Тобольске – 874 человек (4,1 %). В городах Томской губернии в Томске насчитывалось 3916 (3,6 %) поляков, Новониколаевске – 1965 (3,7 %), в Енисейской губернии в Красноярске – 5958 (8,7 %), в Иркутской губернии в Иркутске – 2952 (3,9 %). В Новониколаевске поляки составляли 95,1 % католического населения города[182]. Таким образом, доля поляков в населении губернских и областных центров Западной Сибири (Томск, Тобольск и Омск) в конце XIX – начале XX в. находилась на уровне 2–3 %.
В 1911 г. больше всего католиков проживало в Томске, Новониколаевске, Мариинске, Барнауле, Боготоле, Тайге и Каинске, а меньше всего в Колывани – 8 человек. Таким образом, к 1911 г., по сравнению с 1897 г., в Западной Сибири появились новые города (Новониколаевск, Боготол и Тайга), численность польского населения в которых была довольно значительной (прил. 1). Представляют интерес данные по Нарыму, где в это время проживало 40 католиков, но это были исключительно мужчины. Вероятно, католическое население Нарыма составляли только ссыльные и чиновники, прибывшие в город по делам службы.
В 1896 г. из округов Томской губернии больше всего католиков проживало в Каннском округе – 3381 человек, в Томском – 1772, и Мариинском – 1002[183]. По данным переписи 1897 г. доля поляков составляла: в Каинском округе – 1,04 %, в Томском – 0,97 % и Мариинском – 0,91 %. Меньше всего поляков проживало на Алтае, на территории Бийского и Змеиногорского округов (по 0,02 % в каждом из них)[184].
В 1908 г. по уездам Томской губернии католическое население было распределено следующим образом. Больше всего католиков проживало на территории следующих уездов: Томского, Мариинского, Каинского, меньше всего – на территории Барнаульского, Бийского и Кузнецкого[185]. В 1911 г. выросло число католиков в Барнаульском и Змеиногорском уезде, а в Бийском уезде их насчитывалось всего 22 человека[186].
Касаясь сословного состава польского населения Томской губернии, заметим, что обращает на себя внимание сравнительно большая доля дворян среди поляков. В то же время доля крестьян среди польского населения Томской губернии была ниже, чем среди русского населения. Так, потомственные дворяне среди поляков составляли 10,8 %, личные – 4,2 %. Среди русских потомственные дворяне составляли 0,1 %, личные – 0,4 %. Доля мещан среди поляков составляла 19,7 %, а среди русских – 7,6 %. Доля крестьян среди поляков – 63,4 %, а среди русских – 90 %
Предлагаем вашему вниманию адаптированную на современный язык уникальную монографию российского историка Сергея Григорьевича Сватикова. Книга посвящена донскому казачеству и является интересным исследованием гражданской и социально-политической истории Дона. В работе было использовано издание 1924 года, выпущенное Донской Исторической комиссией. Сватиков изучил колоссальное количество монографий, общих трудов, статей и различных материалов, которые до него в отношении Дона не были проработаны. История казачества представляет громадный интерес как ценный опыт разрешения самим народом вековых задач построения жизни на началах свободы и равенства.
Монография доктора исторических наук Андрея Юрьевича Митрофанова рассматривает военно-политическую обстановку, сложившуюся вокруг византийской империи накануне захвата власти Алексеем Комнином в 1081 году, и исследует основные военные кампании этого императора, тактику и вооружение его армии. выводы относительно характера военно-политической стратегии Алексея Комнина автор делает, опираясь на известный памятник византийской исторической литературы – «Алексиаду» Анны Комниной, а также «Анналы» Иоанна Зонары, «Стратегикон» Катакалона Кекавмена, латинские и сельджукские исторические сочинения. В работе приводятся новые доказательства монгольского происхождения династии великих Сельджукидов и новые аргументы в пользу радикального изменения тактики варяжской гвардии в эпоху Алексея Комнина, рассматриваются процессы вестернизации византийской армии накануне Первого Крестового похода.
Виктор Пронин пишет о героях, которые решают острые нравственные проблемы. В конфликтных ситуациях им приходится делать выбор между добром и злом, отстаивать свои убеждения или изменять им — тогда человек неизбежно теряет многое.
«Любая история, в том числе история развития жизни на Земле, – это замысловатое переплетение причин и следствий. Убери что-то одно, и все остальное изменится до неузнаваемости» – с этих слов и знаменитого примера с бабочкой из рассказа Рэя Брэдбери палеоэнтомолог Александр Храмов начинает свой удивительный рассказ о шестиногих хозяевах планеты. Мы отмахиваемся от мух и комаров, сражаемся с тараканами, обходим стороной муравейники, что уж говорить о вшах! Только не будь вшей, человек остался бы волосатым, как шимпанзе.
Настоящая монография посвящена изучению системы исторического образования и исторической науки в рамках сибирского научно-образовательного комплекса второй половины 1920-х – первой половины 1950-х гг. Период сталинизма в истории нашей страны характеризуется определенной дихотомией. С одной стороны, это время диктатуры коммунистической партии во всех сферах жизни советского общества, политических репрессий и идеологических кампаний. С другой стороны, именно в эти годы были заложены базовые институциональные основы развития исторического образования, исторической науки, принципов взаимоотношения исторического сообщества с государством, которые определили это развитие на десятилетия вперед, в том числе сохранившись во многих чертах и до сегодняшнего времени.
Эксперты пророчат, что следующие 50 лет будут определяться взаимоотношениями людей и технологий. Грядущие изобретения, несомненно, изменят нашу жизнь, вопрос состоит в том, до какой степени? Чего мы ждем от новых технологий и что хотим получить с их помощью? Как они изменят сферу медиа, экономику, здравоохранение, образование и нашу повседневную жизнь в целом? Ричард Уотсон призывает задуматься о современном обществе и представить, какой мир мы хотим создать в будущем. Он доступно и интересно исследует возможное влияние технологий на все сферы нашей жизни.