Полвека в авиации: записки академика - [28]

А в это время из Вьетнама, где шла война, привезли американскую ракету «Спэрроу», которая тоже имела головку самонаведения доплеровского типа и очень смахивала на нашу ракету К-23. Естественно, многие загорелись идеей воспроизвести эту ракету так же, как это сделали со «Сайдуиндером». И даже военные, которые всегда считали, что с точки зрения национальной и технологической безопасности нельзя делать ставку на иностранные образцы, в этот раз энергично поддержали идею воспроизводства «Спэрроу». Ведущую скрипку у них играл полковник М. М. Хоменко. Он участвовал в расшифровке и воспроизводстве «Сайдуиндера», и ему очень понравился успех, сопутствовавший этой работе…

Но анализ «Спэрроу», сделанный нашим институтом, показал, что никакого явного прогресса по отношению к К-23 американская ракета не несет. Наоборот, ряд решений у Геништы был явно оригинальнее и серьезнее. Поэтому наш институт, который в свое время энергично поддерживал линию К-13, резко выступил против «Спэрроу». Мы считали, что копировать ее очень опасно. Одно дело воспроизводить ракету с тепловой головкой, помешать полету которой, в принципе, можно, но сложно… А ракету с радиолокационной головкой, которую противник отлично знает, как говорится, сам Бог велел бы нейтрализовать и разработать нужные типы помех, потому что ему известна вся логика построения радиотехнических цепей.

Но А. Л. Ляпин, как ни странно, будучи главным конструктором К-23, очень энергично боролся… против своей же ракеты! Ему очень импонировало воспроизводство «Спэрроу» — и ее-таки у нас воспроизвели под обозначением К-25. Была выпущена опытная партия.

Позже, когда МиГ-23 был принят на вооружение, его создателей представили к государственным наградам, и звания Героя Социалистического Труда были удостоены Георгий Сергеевич Бюшгенс, заместитель начальника ЦАГИ — за крыло, А. Л. Ляпин — за ракету К-23 и Хачатуров — за двигатель. Тогда-то и родилась шутка, история которой тесно связана с МиГ-23 и этими званиями. О самой машине речь впереди, а сейчас — о шутке.

Артем Иванович Микоян, генеральный конструктор, заложил будущий МиГ-23, как десятитонный самолет. И, соответственно, двигатель, который делал Хачатуров на заводе им. Чернышова в Химках, тоже заложили под эти 10 тонн. А самолет получился тяжелее, причем наш институт прекрасно понимал, что это произойдет, потому что многие узлы, агрегаты, ракеты в сумме по весу превышали заявленные параметры.

Жизнь подтвердила наши расчеты. МиГ-23 не укладывался в отведенный вес, поэтому приходилось все время форсировать двигатель. Хачатуров, бедный, приложил много усилий, выжимая из него все резервы. Крыло тоже все время трещало… Поэтому и родилась шутка, что Бюшгенсу дали Золотую Звезду за то, что крыло все время трещало, Хачатурову — за то, что все время переделывал двигатель, а Ляпину — за то, что усиленно боролся против своей ракеты К-23…

Но МиГ-23 на самом деле рождался очень драматично, люди получили награды абсолютно заслуженно, однако об этом — позже. А пока хочу сказать, что, к сожалению, об основных создателях ракет класса «воздух — воздух» написано очень мало, тогда как каждый из них оставил свой неповторимый след в истории этого вида вооружений.

Очень интересной личностью был Николай Александрович Викторов — разработчик головок самонаведения. Остроумный, колючий и в то же время прекрасный инженер, он начинал свою деятельность в Яузском институте (НИИ-244) с наземной радиолокации и был одним из ее пионеров. Когда в КБ-1, которым руководил Сергей Берия, собирали лучших из лучших, цвет советской радиолокации, туда из Яузского института пришли Расплетин и Викторов. Но Николай Александрович долго там не задержался. Получилось так, что научным руководителем дипломного проекта Сергея Берии, когда он заканчивал академию связи им. С. М. Буденного в Ленинграде, был П. Н. Куксенко, тоже очень хороший специалист. Темой дипломного проекта стала будущая зенитная система обороны Москвы, ее идеология. И коллектив КБ-1 начал над ней работать. А Куксенко был достаточно пожилым и седым человеком. И вот когда Викторов пришел в КБ-1, ему дали прочитать дипломный проект С. Берии с тем, чтобы он определил свое место в работе над этой системой. Он читал, читал, да сгоряча и ляпнул:

— Это какой-то бред сивой кобылы!

О крамольной фразе тут же проинформировали кого следует, — видно, «система оповещения» работала хорошо, — поэтому она была воспринята как личное оскорбление Куксенко. И Викторова быстро «ушли» из КБ. Он был принят в НИИ-648, где вскоре стал главным конструктором первой радиолокационной полуактивной головки самонаведения ракеты класса «воздух — воздух». Мне приходилось сталкиваться с ним на испытаниях, а поскольку он был горячий спорщик и «заводился» с пустяков, то не раз кидал в меня логарифмической линейкой в пылу дискуссий. Приходилось уворачиваться… Но я все ему прощал за то, что он был глубоко порядочный и очень талантливый человек. О широте его интересов и способностей говорит такой факт. Когда в 1957 году в Москве проходил Международный фестиваль молодежи и студентов, в ЦПКО им. Горького была развернула интернациональная выставка живописи. Мы были воспитаны в духе социалистического реализма, а о зарубежном авангардистском искусстве знали только, что оно буржуазное и вредное. Работ же этих художников мы просто не видели.