Полузвери - [89]

— Не волнуйся.

Накал уже не был таким. То, что Алекс собиралась сделать с Лёной, и о чем собиралась лгать, если та не послушается — тоже преступление, но оно меркло в сравнении с первым. Я выдохнула и стала смотреть на парня.

Кармина удалось освободить и даже привезти в столицу, но увидеться до этого момента ему и Лёне не довелось, — это оказалось легко понять по тому, как он весь переменился и как на нее смотрел! Их любви — три дня сроку, одна ночь вместе, и два года расплаты. Для него — особо жестокой. Приговор и заключение, разлука с семьей, которая осталась на юге без его поддержки и помощи! В шестнадцать лет изломать жизнь…

Не верилось мне, что южанин жалел о содеянном, проклиная Лёну за искушение. Парень мог повестись на легкую близость, развлечься и забыть, у мужчин отношение к постели иное, чем у женщин… но я смотрела и не верила, что это — его история. Он весь горел, оглядывал Лёну с головы до ног, задерживал взгляд на лице — и был счастлив. Откровенно счастлив!

Совсем как мой Толль, безумец и фаталист, с вулканом в сердце, с вечной преданностью и верой, что любовь одна и она на всю жизнь!

Лёна — воплощенный лед. Не знаю, что бушевало внутри, но держалась девушка хладнокровно и спокойно, возвышаясь над всеми на полголовы — в светлом простом платье, лысая, широкоплечая. Неимоверно красивая, будто изваяние богини из мрамора.

— Кармин Гирр, — Хельга после нескольких секунд тишины обратилась к нему, — сегодня я посвятила тебя в тайну нашего рода, ты знаешь о нашей сути, знаешь о законах и правилах. Выбирая мужчину, не в правилах стаи посвящать в это, порой, даже законного мужа, но ты — исключение. И в том, что, аномально не поддаешься магниту сук, как все обычные люди. Ты сделал свой выбор?

— Да, госпожа Один.

Вот это голос! Мальчишке едва восемнадцать, ростом с меня, исхудавший и тонкий, как высохшее без воды деревце — а голос басовитый и тяжелый, по-взрослому мужской. Закрыть глаза, так представится исполин, воин, закаливший горло в схватках, где от одного окрика у противника подгибаются ноги. Невероятный контраст с внешним, тщедушным обликом!

— Выйди и расскажи, что с тобой сделала Александра Нольд, и в чем ты повинен, а в чем нет.

Я на самом деле закрыла глаза, слушая не смысл, а только голос. Перенеслась на далекий и жаркий берег юга, и дрожала от силы и рокота морской бури — земляк подарил мне ощущение возвращения на родину… однажды отец водил меня смотреть на шторм. И рассказывал о том, что, когда надвигается опасность, против которой нет даже шанса бороться, нужно искать укрытия на самой вершине. Не лезть в воду, не стоять на берегу, не прятаться в каменных гротах — потому что еще минута и он будет коварно затоплен. Также и с людьми. Первые тучки, первая рябь на воде — надо смотреть и видеть, предугадывая, что вот-вот грянет сильное и смертельное!

— Решение очевидно. Даже убив одного из своих детей, Александра Нольд безоговорочно заслуживает наказание смертью! — Я открыла глаза и увидела Версилию, — это она говорила за всех. — Казнь! Выдрать ей горло завтра же! И похоронить чудовище вне семейной земли! Ее телу место в яме! Неупокоенной и проклятой всеми родами и всеми поколениями! Самой Великой Пра-Матерью!

Зашумело. Отдельными возгласами что-то о некромантах, отдельными — что полузверь может стать отцом… и я не могла понять, какая ярость и противление мешалось с этими фактами, а что относилось только к желанию наказать преступницу. Только я и Нольд парой, и Лёна со своим Кармином стояли молчаливые и спокойные, а Хельга громче всех с ревом оглашала приговор. Невероятное ощущение — видеть статных, богатых женщин, при лоске ухоженного вида, и кожей ощущать себя в пещере, полной диких зверей.

— Свидетели свободны. Осталось последнее — мы должны решить, кто будет присутствовать на исполнении. Палач — Артур Один, судья, я — старшая матриарх, Хельга Один, и две…

Нольд вывел меня в коридор, и за нами же вышли Лёна с южанином.

— Подождите пока, а ты — пошли на разговор. С глазу на глаз.

Кармин без тени робости посмотрел на Нольда, задрав голову, и кивнул. Оба отошли далеко — размах этажной квартиры позволял. Я шепнула:

— Так ты замуж выходишь?

— Через две недели, как ему восемнадцать будет.

— Счастлива?

Лёна издала утробное и мурчащее «р-р-р» и улыбнулась так нежно, что померкли все тяжелые черты лица.

— Витольд, наш собрат, помог с освобождением — одна подпись, и он здесь… а Ян уже нашел семью Кармина. К счастью, все живы, хоть им и очень трудно пришлось жить в эти два года. Связался, отправил им деньги, много, порадовал новостями о сыне и брате. Теперь все будет у нас хорошо. У всех нас… и я не сомневалась, что проклятие рано или поздно спадет. Чудо, что ты беременна! От полузверя! Как бы тебя не избрали сразу нашей старшей над кланами, когда Хельги не станет, — ты сверхженщина.

— Я некромантка.

— Доказавшая, что способна дать жизнь. Веками бесплодное семя приросло лишь в твоей утробе. Мужчины стаи, как узнают, все рехнутся.

Меня чуть-чуть покоробило от «семя», «утроба», но Лёна этими эпитетами награждала. А из-за «рехнуться» — вспомнила про Яна. Версилия здесь, его бабушка. А мать? Кто-то из этих женщин наверняка она, и ей, в отличие от Алекс не было никакого наказания за отказ от седьмого сына. Не убийство, конечно, но все же… бесчеловечность в этом поступке тоже была.