Полусолнце - [22]

Коджи рассудительно заметил, что со мной все будет хорошо, потому что Рэйкен удалось вытащить демона через относительно небольшое отверстие.

Я молча кивал, сжимая и разжимая пальцы. Подушечки пульсировали, помня странное прикосновение к меху Рэйкен. Я не мог понять, что же на самом деле почувствовал (чувства словно принадлежали не мне), но отчего-то знал, что не должен был так бесцеремонно касаться ее.

– Рэйкен… – прошептал я.

– На берегу, – сказал Кацу. Он закончил с промывкой раны. – Придется зашить.

– Делай, что нужно, – бесцветно ответил я и, с трудом разлепив глаза, повернул голову.

Она стояла по колено в воде и с остервенением терла руки. Меховой плащ снова исчез, и высокий силуэт скрывали пшеничные волосы с брызгами моей крови. Я снова закрыл глаза и мысленно выругался. Что-то изменилось, мое сердце говорило об этом. Но я не мог понять что. Слишком устал. Кацу воткнул иглу мне в кожу, но я лишь рефлекторно вздрогнул. Эта боль была ерундой по сравнению с тем, что только что произошло.

Я отключился прежде, чем Кацу закончил заниматься моей раной, и пришел в себя, когда друзья готовили еду. Они сидели у костра, на котором в походном котелке Кацу варился рис. Жестикулируя, Коджи о чем-то увлеченно рассказывал: наверное, вспоминал, как разделывался с демонами. А ближе всех, спиной ко мне, сидела Рэйкен. Внезапно обрадовавшись ей, я понял, что боялся: она уйдет из-за того, что я сделал.

Тихо окликнув ее, я дотронулся до кончиков влажных от воды волос.

– Слушаю, – буркнула она, не оборачиваясь.

Меня вновь охватило раздражение.

– Ты не могла бы… наклониться ко мне. Не хочу… чтобы… Мне нужно кое-что тебе сказать.

Рэйкен фыркнула, но все же повернулась на месте, скрестила ноги и равнодушно уставилась на меня. Я надеялся увидеть хотя бы намек на злость или презрение, чтобы мне было легче сказать то, что я хотел. Но черты ее тонкого лисьего лица ничего не выражали. Лишь рыжие глаза мрачно светились в темноте.

Я вздохнул.

Ладно, давай. Твоя совесть будет чиста.

– Извини… что схватился за твой… не знаю до сих пор, что это.

– Парадный костюм, – подсказала она.

На секунду мне показалось, что я уловил знакомые игривые нотки в ее голосе.

– Да, парадный костюм. И ты спасла мне жизнь, хотя мы договаривались, что я буду защищать тебя…

– Оставь, хого, – хмыкнула она, закатив глаза. – Твоя жизнь – залог моего спокойствия, только и всего. Радуйся, что демон не успел добраться до сердца. Тогда даже я не смогла бы ничего сделать.

– Почему?

Рэйкен криво улыбнулась, наклонилась к моему уху и горячо прошептала:

– Потому что таким полукровкам, как я, без спросу нельзя сердец людских касаться!

– Все бы тебе ерничать. – Я слабо оттолкнул ее. – Поговори со мной нормально хоть раз.

– Какой смысл, хого? Ты извиняешься, потому что твоя совесть этого хочет, но ты никогда не поверишь моим словам до конца, потому что твое сердце противится мне.

Я удивился ее проницательности, но упрямо сказал:

– Обещаю, что поверю.

Рэйкен непринужденно пожала плечами.

– Слишком тонка грань между решениями, которые принимает человеческий разум, и истинными желаниями человеческого сердца. Ты можешь быть убежден, что чего-то желаешь, можешь думать, что действительно хочешь этого, но никогда не заставишь сердце поддаться. И пока этого не случится, твое сердце будет биться под незримым для тебя барьером, и мне, демону, его не преодолеть. Ты не веришь мне, хого, в отношении меня ты предвзят – не разумом, а сердцем. Именно эта истина – истина, которая живет в каждом человеке, – способна убить меня, если я буду упорствовать и захочу коснуться сердца. Даже с целью спасти его от демона. Кокоро, хого. Сердце чувствующее и сердце мыслящее.

«Твое сердце противится мне». Я осознавал, что она права. Что-то изменилось между нами, я понимал это. Сначала ушел страх. Потом была битва, в которой во мне родилась признательность к поступкам демона. Ну и что, что она совершала их ради собственной выгоды, – разумом я принимал ее действия с благодарностью. Но также я чувствовал свое сердце, в котором все еще жила необъятная тревога.

– Кто ты, Рэйкен? – спросил я, сам не веря, что говорю это. – Демон или человек?

– И демон, и человек, – просто ответила она.

– Ни то, ни другое.

– Нет, глупый хого, я и то, и другое. Когда ты осознаешь это, сможешь впустить и все остальное в свою черно-белую жизнь.

Она посмотрела в сторону костра. Коджи и Кацу с любопытством косились на нас. Племянник был весел и, поймав мой взгляд, робко улыбнулся.

Внезапно в груди стало тяжело. Неужели я был настолько предвзятым? Неужели то, что Коджи, которого я растил с детства, оказался демоном, могло заставить меня отречься от него? Глупости. Я смотрел на него и не чувствовал ничего, кроме сожаления за свою идиотскую вспыльчивость.

– Не понимаю я, Рэйкен, почему он такой? Может, ты ошиблась? Мой брат был хого, а его жена – смертной. Или я ошибаюсь?

– Вправду не понимаешь? – удивилась Рэйкен. – Страшно представить, как прочен купол, под которым ты живешь.

Я крепко зажмурился и резко распахнул глаза. Как же она так быстро изучила меня?

– Ты позволил себе полюбить Мидори, свою племянницу, только потому, что всегда знал: она и Коджи тебе не родные по крови. Приемные дети Такимару Сугаши.