Полуночный прилив - [54]
Ковры из чулана унесли, чтобы выбить. Стук рабьих колотушек отдавался далеким громом.
Ускользающая мысль, смутное удивление, куда пропал теневой дух. Им овладел сон.
Он не имел формы — невещественная связка чувств. Во льду. Синий, мрачный мир, полосы зеленого, земли и грязи, запах инея. Вдалеке ворчание и стоны, словно отвердевшие реки трутся друг о дружку. Солнце согревало глубины сквозь ледяные линзы… и вдруг весь мир сотрясся от грохочущего треска.
Удинаас плыл сквозь ледяные просторы, всему свету казавшиеся прочными и недвижными. Не было видно ни давления, ни действия разнонаправленных сил, пока не наступил последний миг — миг разрушения пространства.
Во льду появились формы, тела. Они всплывали снизу и застывали в нелепых позах. Во плоти, с полуоткрытыми глазами. Над ранами неподвижно застыли кровавые цветки. Всюду потеки желчи и кала. Удинаас оказался прохожим на бойне. Темнокожие родичи Эдур. Громадные рептилии, у некоторых вместо рук лезвия. Их число не поддавалось подсчету.
Он приблизился к месту, где тела рептилий образовали целый курган. И внезапно завертелся. Из — подо льда поднималась вертикальная струя теплой воды, расталкивала наваленные тела. Вода была розовой и грязной, она пульсировала, словно исходила из незримого подземного сердца. Он понесся вверх, все выше, и тьма поглотила его.
Большие создания в коричневой шерсти. Пойманные в стоячем положении, с травой во ртах. Стадо, застывшее на поверхности земли. Бивни, блестящие глаза. Кочки, объеденная трава. Длинные силуэты — волки, сутулые и серые — пойманные в момент прыжка на гигантских рогатых зверей. Еще одна бойня, жизни, украденные за мгновение катастрофической перемены — мир перекосился, полились потоки морской воды, пронизывающий холод сразу проморозил их до костей.
«Мир… сам мир предает нас. О Странник, как такое может быть?»
Удинаас знал многих, не ведавших сомнений в существовании бога (хотя им самим не доводилось видеть его лик). Он понимал, что такая вера делает мир проще, позволяет кромсать все сущее острым лезвием морального суждения, после которого не остается возможности исправлений. Он видел их уверенность, но никогда ее не разделял.
Однако всегда верил, что мир… несомненен. Не статичен, да, изменчив — но вполне познаваем. По временам предвидение бывает страшным и холодным, но… ты всегда знаешь, что будет. Твари, вмороженные в лед. На ходу, с травой, свисающей изо ртов. Это за пределами понимания. Магия. Должно быть, она. Но ее сила виделась неимоверной, ведь всеобщее убеждение заключается в том, что мир и все его части способны сопротивляться магии. Это самоочевидно. Иначе маги и боги давно перекроили бы мир и расшатали равновесие. Так что мир ДОЛЖЕН сопротивляться. Потоки воздуха, ручейки, растущие травы и насекомые — все должно сопротивляться.
«Но им не удалось».
Еще форма в глубине. Прилепившаяся к скале каменная башня. Узкий проем в стене был входом, и Удинаас обнаружил, что его несет туда через сплошной лед.
В черный портал.
Что-то изменилось. Внезапно обретя вещественность, он рухнул на колени. Камень так холоден, что сорвал кожу с ладоней и подошв. Он встал, толкнув плечом нечто, отпрянувшее от толчка.
Холод сделал воздух жестоким, сжигающим легкие. Сквозь замерзающие слезы он увидел высокую, окруженную дымкой фигуру. Кожа как мелованный пергамент, конечности, слишком длинные и снабженные лишними суставами. Черные, мерзлые глаза, выражение слабого удивления на узком, треугольном лице. Вся его одежда — кожаные повязки. Никакого оружия. Мужчина, но явно не человек.
А потом Удинаас увидел на полу вокруг существа изувеченные смертью тела. Темно — зеленая кожа, клыки. Мужчина, женщина, два ребенка. Их тела были изломаны, из рваной плоти торчали сломанные кости. Положение трупов указывало, что белый мужчина был их убийцей.
Удинааса трясло. Руки онемели, покрылись потом. — Тлен? Теневой дух? Ты со мной?
Молчание.
Сердце застучало молотом. Это уже не сон. Слишком все реально. Он не чувствовал смешения, успокаивающего шепота тела, лежащего на подстилке в длинном доме Эдур.
Он здесь, и он замерзает. Умирает.
Здесь. В глубинах льда, тайном мире остановленного времени.
Он повернулся к двери. И только тут заметил следы на покрытых инеем камнях. Они вели наружу. Следы босых детских ног.
За входом льда не было видно. Лишь опаловое серебро, будто поперек входа натянули завесу.
Удинаас чувствовал, что конечности перестают его ослушаться. Он проследил путь детских ног. Из-за стоящего. Крайне поразившись, увидел, что затылок существа вскрыт. Волосы и кожа все еще держались на разбитых, свисавших на шею костях черепа. В голову мужчины ударило нечто вроде кулака, раздавив серое вещество мозга.
Рана казалась непостижимо свежей.
Маленькие следы показывали, что ребенок стоял позади нелюдя — нет, он ПОЯВИЛСЯ за ним, потому что ведущих к телу следов не было. «Появился… чтобы сделать что? Залезть в развороченный череп?» Но мужчина был ростом с Эдур. Ребенку пришлось бы карабкаться.
Его мысли текли все медленнее. Размышления об этой ужасной тайне вводили разум в приятное оцепенение. Он засыпал. Забавляясь.
