Полуночные признания - [91]

И тот же Доминик упомянул: «Она и дедушка плавали на пироге из протоки».

Теперь он был уверен, что Мари де Бове сообщила о своем сыне властям, но не убивала Генри Сантера, Клер Ла Туш или Чарлза Ярдли. И не она пыталась погубить Эммануэль.

Зак с силой сжал плечо пожилой дамы:

– Где они? Куда Жан-Ламбер отвез вашу невестку?

Мари-Тереза по-прежнему сохраняла самообладание.

– Вы опоздали, майор.

Зак с силой толкнул ее и почти выкрикнул хриплым и злым голосом:

– Жан-Ламбер не знает, что это вы выдали Филиппа? Он думает, что его предала Эммануэль. Он узнал о ссоре в больнице и теперь проклинает ее за смерть Филиппа. Он ненавидел их всех и потому начал убивать, одного за другим. Не для того, чтобы они молчали, а для того, чтобы их наказать. И вы… вы позволили ему это сделать.

Только теперь старая дама вышла из себя. Ее лицо перекосилось, сразу став уродливым.

– В том, что произошло, – с ненавистью произнесла Мари-Тереза, – больше всего виновата она. Эммануэль была дочерью бедного доктора, и, тем не менее, я разрешила сыну на ней жениться. Я надеялась, что она сможет его направлять, как я на протяжении многих лет своего мужа. О, да, – произнесла она, видя изумление на лице Зака, – у его отца были те же наклонности, но я сумела побороть их.

– Где они? – «Не может быть, чтобы было уже поздно. Не может быть, не может быть…»

– Вы думаете, я когда-нибудь рыбачила в протоках? Откуда я знаю?

– Доминик, – внезапно вспомнил Зак и повернулся в том направлении, откуда теплый бриз доносил лай собаки.

– Не хотите же вы вовлечь во все это ребенка? – запротестовала Мари-Тереза, шагнув вперед, чтобы попытаться его остановить. Но Зак уже бежал вниз по ступенькам.

– Вы опоздали, майор, – произнесла Мари-Тереза, подходя к лестнице, когда Зак уже бежал по дорожке. – Слишком поздно.

Глава 34

Эммануэль всегда любила ловить рыбу в Бо-Ла. Существовало предположение, что когда-то могучая Миссисипи протекала именно здесь на своем пути к океану. Но с тех пор река уже давно изменила русло, а ее ответвление превратилось в тихое живописное озеро, которое питалось водами многочисленных болот и речушек Байу-Креве, расположенных между океанским побережьем и Билокси.

Эммануэль и Жан-Ламбер в последние годы бывали здесь часто, ловя окуней из старой пироги. В прошлом Эммануэль всегда ощущала здесь успокоение и безмятежность, но на этот раз чувство тревоги не покидало ее. Вновь и вновь она смотрела на высокий, покрытый ползучими растениями кипарис, за которым на восток тянулись почти непроходимые заросли. Где-то здесь был похоронен Филипп, хотя найти его могилу не представлялось возможным, поскольку она не была ничем отмечена.

– Я тоже часто думаю об этом, – произнес Жан-Ламбер, проследив, куда направлен взгляд Эммануэль. – Его не следует оставлять там одного.

Эммануэль быстро пожала скрюченную руку старика, как бы разделяя его горе.

– Когда война окончится, мы пошлем туда людей, чтобы разыскать могилу.

– Тогда будет слишком поздно, – произнес Жан-Ламбер, и она знала, что он прав. Всего за одно жаркое влажное лето место захоронения зарастет. А через два-три года уже никто не найдет его следов.

На краю болота показалась тонкая и изящная цапля, белая как снег. Птица взмыла вверх, и Эммануэль, наблюдая за ней, подняла голову и прищурилась от лучей жаркого полуденного солнца. Она думала о том, что все-таки не зря приехала в Бо-Ла – здесь она сможет наконец спокойно поразмышлять о своей жизни, взвесить все обстоятельства.

– Почему ты сделала это, Эммануэль? – негромко спросил Жан-Ламбер. – Почему ты рассказала о нем янки?

Эммануэль опустила взгляд на печальное, сосредоточенное лицо старика и вдруг почувствовала странный холодок, который заставил сжаться сердце и словно остановил кровь в венах.

– Вы ошибаетесь, папа.

Жан-Ламбер вздохнул.

– Тогда это была Клер. – Отложив удочку, он взялся за весло и начал грести, направляя пирогу подальше от прибрежного мелководья. – Филипп рассказал мне, что случилось в тот день в больнице. – Казалось, все внимание старого больного человека занимает работа веслом. – Там были ты, Клер и этот англичанин. После этого Филипп решил поступить в армию. – Внезапно он бросил на нее быстрый взгляд. – Ты знала о том, что после перевозки золота конфедератов в Билокси он хотел участвовать в боях и мечтал погибнуть? Ему надоело жить во лжи, выдавать себя за того, кем он на самом деле не был. – Старик помолчал, и какое-то время был слышен только шум листьев кипариса под ветром и плеск волн, ударяющих в узкий нос пироги. – Это был единственный оставшийся в живых мой сын.

Эммануэль внимательно посмотрела на такое знакомое, дорогое лицо сидящего перед ней человека.

– Папа, – медленно произнесла она, все еще не желая верить в свою догадку. – Это ты убил всех этих людей?

– Сантер погиб по ошибке, – ответил Жан-Ламбер таким спокойным голосом, словно они обсуждали, какие сосиски выбрать. – Ты оступилась, и стрела попала в него. В самом деле жаль.

– Папа, – снова произнесла Эммануэль, но на этот раз ее голос был тверже и увереннее. – Я не выдавала Филиппа.

Жан-Ламбер пожал плечами: