Полуночные признания - [15]

– Сегодня днем вы с сыном собирались посетить деда, не так ли?

– Да, и уже опаздываем.

– Мы можем поговорить по пути. – Он сделал шаг с мостовой на дорогу.

Мимо с неимоверным грохотом пролетела деревянная повозка. Какое-то мгновение Эммануэль смотрела на майора, борясь с желанием выдохнуть: «Я не хочу идти с вами, месье!» – но ей удалось себя перебороть. Она была женщиной с сильной волей, мадам де Бове, и умела держать свои чувства под контролем.

Не произнеся ни слова, она повернулась и направилась к углу улицы Шартр. Эммануэль ни разу не оглянулась на майора – ее не интересовало, последует он за ней или нет. Где-то вдали церковный колокол начал созывать прихожан на вечернюю службу. Низкие ровные звуки поплыли над старинным городом.

– Если вы знали, что меня дома нет, – спросила Эммануэль, не оборачиваясь, – то почему вы здесь?

– Чтобы поговорить с вашими слугами.

Она замедлила ход.

– Роуз сейчас дома, вы можете ее повидать.

Зак отрицательно покачал головой:

– Позже. Понимаете, после разговора в больнице у меня возникли кое-какие вопросы.

– К примеру?

– Почему вы бросили Генри Сантера, когда его ранили? Любая другая женщина осталась бы помочь. Но не вы.

Они двигались вдоль улицы Шартр по направлению к Эспланад-авеню. По сторонам высились узкие дома, их замысловатые фасады выцвели под ярким солнцем. Воздух был горячим и влажным. Из темных арочных ворот ремесленных мастерских доносились различные звуки. Иногда можно было уловить запах горячего крахмала от отутюженного белья, сладкий, влекущий аромат свежеиспеченных кондитерских изделий, резкий привкус эля из кабаре, которыми была полна старая часть города даже на самых лучших своих улицах. Изредка доносился звон закрываемых ставень.

Когда майор уже решил, что его вопрос останется без ответа, Эммануэль отрывисто произнесла низким голосом:

– Он уже был мертвым и не дышал. Я ничего не смогла бы сделать для него. Он приказал мне бежать, и я последовала его совету. Сейчас мне стыдно за это. – Они остановились на углу, пропуская извозчика, который поворачивал с улицы Урсулин на улицу Шартр. – Как вы думаете, Сантера могли убить по ошибке? – Эммануэль пыталась говорить как можно непринужденнее.

– Вы хотите сказать, что убийца целился в вас? – уточнил Зак.

Эммануэль резко остановилась перед большой лужей. Майор сумел удержать ее за локоть.

Он заметил, что его собеседница буквально побелела, в ее глазах читался испуг.

– У меня нет врагов, месье, – тихо произнесла она дрогнувшим голосом.

Майор пристально посмотрел на нее. Он думал, что у нее карие глаза, но сейчас увидел, что на самом деле они зеленые. Это была таинственная зелень первобытного леса или глубокого океана в пасмурный день.

– Каждый человек имеет недоброжелателей. Вы сами сказали это.

Она сделала быстрый вдох.

– Я не знаю кого-либо, кто хотел бы, чтобы я умерла.

Внезапно Зак понял, что они стоят очень близко друг к другу. Он отпустил ее локоть и шагнул в сторону.

– И все-таки кто-то, очевидно, желает этого.

Майор сам сомневался в своих предположениях. Не все жертвы были знакомы со своими убийцами. Одних убивали по самым разным мотивам, других – просто из-за садистских наклонностей.

«В чем дело, капитан? – словно услышал он голос из прошлого. – Ты еще ничего не понял? Тебе нужна какая-то зацепка?»

– Месье?

Зак поднял голову и увидел всадника на лошади, который окликнул его.

– Эй! Куда вы идете?

Уступив дорогу, они молча двинулись в тень растущих вдоль Эспланад-авеню вязов и сикомор. Вскоре Эммануэль снова остановилась. Ее внимание привлекло извещение в черной рамке, которое трепало ветром на фонарном столбе.

– Вы уже разрешили забрать тело Генри Сантера? – произнесла Эммануэль.

Он помолчал.

– Не вижу необходимости в том, чтобы запрещать это.

– Вскрытие стали делать сравнительно недавно, и не все относятся к нему одобрительно.

– Особенно в такой жаре.

Эммануэль кивнула. Снова налетел горячий бриз, взметнув длинные черные ленты ее траурной шляпки.

Майор бросил мимолетный взгляд на Эммануэль. Мягкий изгиб ее лица и соблазнительные длинные густые ресницы пробудили в нем смутное беспокойство. Эта женщина была столь же чуждой ему, как и весь этот Новый Орлеан с его амулетами вуду, балами квартеронов, высокими, как обрывы, стенами дворов, над которыми виднелись кроны жимолости и ивы, с маскарадами вдень «Марди-Гра»[3], могучими дубами – и смертностью, которая вдвое превышала аналогичный показатель в самом неблагополучном городе Америки. Эммануэль де Бове чем-то напоминала этот город – она была красива, смугла и опасна. Он уже знал, что Эммануэль что-то от него скрывает и, может, даже несет ответственность за смерть седовласого старика, которого Зак нашел распластанным в луже крови на ступеньках семейного склепа. Тем не менее он не мог не восхищаться ею. Эта женщина влекла и рождала в нем желание – весьма неуместное в данных обстоятельствах.

Эммануэль свернула с Эспланад-авеню к реке и зашагала быстрее.

– Есть еще одна вещь, которая меня удивляет, – внезапно произнес майор, устремляясь следом.

Узкая улица с тесно стоящими домами вела к относительно широкой дороге.