Полуночное солнце - [53]

«Ей, верно, очень тяжело», — с участием думает Тэнэко и, откинув с колен одеяло, в одной рубашке выходит на мороз. В синеве наступающей ночи он видит, как у соседнего чума испуганно-торопливо разговаривают пастухи. Они смотрят на сопку и на крайний высокий чум. Они почтительно уступают дорогу Выль Пашу, когда тот выходит из этого чума, размахивая длинным, сверкающим при луне ножом.

Тэнэко с удивлением наблюдает, как многооленщик прикладывается правой щекой к чуму Вылко, обходит его дважды, а потом резким взмахом руки протыкает ножом нюк. Снежная пыль серебром осыпает рукава его малицы. Выль Паш вырезает ножом треугольное отверстие и отшатывается от истерического вскрика больной женщины.

— Она сейчас умрет, — ворчит старик, — помогите мне.

И, не дожидаясь помощи, схватив за цепенеющие в страхе черные худые руки Нярконэ, выдергивает ее из чума. Пастухи испуганно подходят к нему и неуклюже берут женщину за ноги. Она бьет ими по снегу и кричит, объятая страхом смерти.

Тэнэко вздрагивает от ужаса. Он подбегает к Выль Пашу, и тот сразу отпускает руки больной.

— Она опоганит стойбище смертью, — говорит Выль Паш и пятится, не отводя взгляда от правой руки Тэнэко.

— Отнесите ее ко мне. Скоро приедет врач, — сердито приказывает Тэнэко и с удивлением замечает «смит-вессон» в своей руке. — В колхозе никогда так с женщинами не обращаются.

Больную уносят обратно в чум, заткнув шкурой вырезанное отверстие. Она бредит и корчится, освещаемая слабым огнем костра.

— Потерпи маленько, — говорит Тэнэко и проводит ладонью по ее жаркому морщинистому лбу.

Через полчаса женщина успокаивается, и его вновь начинает лихорадить. Тэнэко идет обратно, достает из чемодана плакаты и входит в чум, полный пастухов и охотников, сердито спорящих о чем-то.

Увидев Тэнэко, они замолкают. Они со страхом глядят на Тэнэко, а тот болезненно улыбается и вынимает из-под мышки плакат, на котором нарисован тощий мужик в лаптях, стоящий на одной ноге.

— Смотрите, — говорит Тэнэко.

Белобрысый сгорбившийся пастух с черными глазами и кривым носом смотрит на картину и сочувствует старику:

— Вот беда! Зачем он на одной ноге-то стоит? Устанет ведь.

Другие пастухи тоже жалеют мужика, лапти которого окружены изгородью.

— Пошто это, парень?

— Это русский мужик, — говорит Тэнэко. — Он стоит на одной ноге, потому что вторую ногу ему негде поставить: вся земля у кулаков, помещиков и русских шаманов — попов. Вот как жили при царе русские мужики, которые делают хлеб.

— Им тяжело было, — вздохнул белобрысый пастух. — Олешек там нет, а земли мало — вот и стой на одной ноге. Худо так!

— Беда худо, — покачали головами пастухи, — без олешек как проживешь?

Тэнэко вынимает новый плакат, и лица пастухов разглаживаются от морщин. По широкой зеленой улице идут малыши в красных галстуках. Налево стоят большие красивые здания школы, яслей, клуба, кооператива, электростанции.

— А вот как живут теперь эти мужики.

И пастухи восхищаются тем, что колхозники одеты, как Тэнэко, в городские пиджаки, обуты, как Тэнэко, в сапоги, и лица их веселы и приветливы.

— Хорошо живут, — говорит белобрысый пастух. — Ты колхозник, Тэнэко?

— Нет, — говорит Тэнэко, — но я буду колхозником, если вы пойдете вместе со мной в колхоз.

— Я бы пошел в колхоз, если бы там давали всем кожаные штаны, такие, как у тебя. Потом я люблю ездить в гости, а колхозу, поди, не понравится это.

— Колхозники такие же люди, как все, — говорит Тэнэко, — они тоже могут носить кожаные штаны и ездить в гости, когда им захочется.

— Что такое колхоз? — хмуро спрашивает пастух с черным обмороженным лицом, пододвигаясь к костру. — Что такое колхоз? Молва говорит: колхоз — это большие стада, богатые пастбища и вместо оленей и пушнины у пастухов и охотников пустые, никому не нужные бумажки, что они колхозники. На что же я куплю себе нюхательного табаку, Тэнэко? В колхозе всем олешкам олений врач впустит под кожу белую воду, которая называется «прививка», мясо их нельзя будет есть по пять лет. Кто же нас прокормит столь долго?

— Кто это вам сказал? — спрашивает Тэнэко и трет жесткими ладонями виски, где глухо толчется кровь, молоточками отдаваясь в ушах. — Почему ты, Егор Иванович, только худую молву слышишь? Правда, ты живешь в чуме Выль Паша, но почему ты веришь только молве из его уст? Он твой хозяин. Он не хочет отпустить тебя в колхоз, и он лает на нашу будущую жизнь, как хитрая лисица.

— Выль Паш сегодня сказал мне, что в колхозе хорошо русским, у них нет олешек, а нам лучше жить без колхозов, — говорит белобрысый пастух.

— Это неправда. Какое богатство у тебя, Семен Ного? — спрашивает Тэнэко. — Пятнадцать олешек да патроны без пороха! Как ты проживешь зиму? А?

Пастух смущенно смотрит на товарищей. Те улыбаются. В самом деле, каким богатством хвастается Семка Ного…

И Тэнэко впервые замечает в глазах слушателей огонек доверчивости. Пастухи и охотники все больше и больше соглашаются с Тэнэко, потому что молва говорила и хорошее о новой жизни.

— В колхозе вы будете носить по праздникам городскую одежду, слушать музыку и глядеть кинокартины. Когда же заболеете, вас будет лечить не грязный и хитрый шаман Яли, а врач из Москвы. Горе покинет ваши чумы, потому что вы будете богаче и счастливее Выль Паша. Давайте организуем колхоз и будем жить богато.