Полуночное солнце - [112]
— Двугорбые, как на картине…
— А-а… — понимающе кивнул головой Никита. — И верблюды к тому же. Конкретная примета!
Девушка успокоилась. Медлительным взглядом она обвела сад.
— А как моя свеколка? Не погибла? — спрашивает она.
— С чего ей погибнуть-то? — говорит Никита. — Ты в нее, можно сказать, весь талант положила, а лето, видишь, золотое! На славу свеколка растет. Будет сахар на позициях. Помянут тебя добрым словом бойцы! — Он долгим отцовским взглядом обводит фигурку девушки в желтом полушубке, ее лицо, опухшее и желтое от изнурительной болезни, и с грубоватой нежностью говорит: — А ты не простынешь?
— Нет, — говорит Оленка, — у меня ведь от тоски все это. Туда тянет, а там немцы… И мама там, и батько…
— Бог даст, живыми останутся, — бережно утешает Никита.
— Мне легче теперь, — говорит девушка. — Вот поговорила с тобой, и мне легче стало.
И, крепко пожав руку Никите, девушка неуверенной походкой вышла из сада и, боязливо оглянувшись, сняла с себя валенки: ей захотелось пройтись босиком по пыльной дороге.
Оленка пошла по дороге, и удивительное чувство наполнило ее. Прохладная пыль омывала ей ноги, она вспоминала село, хату и вот такую же ласковую землю под ногами.
За опушкой леса она услышала Анкины песни. Грустным и деловым голосом Анка старательно выводила каждую ноту, и девушки у шалаша подпевали ей дремотными голосами:
«А мне жаворонки мерещатся», — вспомнила Оленка, а невидимый и чистый голос пел и пел в ночном тумане о какой-то грустной и хорошей любви:
Вот и поле сахарной свеклы, и от того, что увидела Оленка, сердце ее забилось. Ровными и могучими рядами стояла свекла, выхоженная ее звеном на уральской суровой земле.
— Миленькая моя! Золотушенькая! — засмеялась Оленка и опустилась на колени перед рядком.
Золотистым янтарем блестела роса на широких глянцевых листьях.
— Вот какая ты! — с уважением сказала Оленка и впервые за год засмеялась счастливым смехом. — Как у нас на Украине!
И, погладив листья свеклы, она легкой походкой пошла к девушкам. Она торопливо шла по рядку и кричала, опьянев от радости:
— Девчата! Девчата! Я пришла!
И девушки сначала испугались, что она не послушалась фельдшера, а потом успокоились и уложили ее спать. И Оленка сказала: «Скоро пора убирать свеклу и на завод везти», — а потом закрыла глаза и улыбнулась. И вновь высоко в небе запел свою песню жаворонок. А по зеленой степи шли верблюжьи караваны, но не было впереди тьмы, а был сиреневый туман, пахнущий антоновскими яблоками, липой и легкой прохладой земли, на которой росла могучая сахарная свекла, совсем такая, как на родине Оленки… Верблюды вплывали в этот сиреневый туман, и кто-то голосом Никиты повторял одни и те же смешные слова: «Конкретная примета!»
ВОЗРОЖДЕНИЕ «ОД-3113»
Танкист-лейтенант был романтик. Он рассказывал ребятам о танковых боях за Родину, и глаза его блестели, точно он все еще видел перед собой опаленные фронтовым солнцем окраины Сталинграда, и улицы, пахнущие тротилом, и взорванный авиабомбой асфальт, и глаза бойцов, налитые кровью усталости.
А здесь, на путях станции Оренбург, закопченных нефтью, мирно выпевали свои песни рожки стрелочников, и шли поезда на восток, и пассажиры почтового Москва — Ташкент медленно наполняли свои чайники кипятком.
— Тыл, — задумчиво сказал Ваня Коваженков, — одним словом, не то… — Он шел по путям, ступая по-мужски, медленно и твердо. — Правда ведь, Михалыч?
Мастер не ответил. Рассказ лейтенанта взволновал его не меньше, чем учеников железнодорожного училища.
— Хорошо, — сказал он, — тыл. А ты вот возьми работай здесь так, чтобы на фронте о тебе заговорили.
— Здесь тоже, знаешь, — присоединился к нему молчаливый Саша Скорохватов, — тут тоже, знаешь…
Саша не договорил. Он покосился на депо, на паровозы, идущие в промывку, и взгляд его задержался на черной громаде старого локомотива серии «ОД». Лишенный тендера, крейцкопфа, арматуры, он даже стоял на колесах паровоза совсем другой серии — «ОВ». Многое, видно, пришлось перенести ему, и, обобранный до ниточки, он стоял теперь «под забором». Судьба его была решена: на слом, в переплавку.
— А что, — сказал Саша Скорохватов, — если попробовать, Михалыч? — И он кивнул головой в сторону паровоза.
Мастер покосился на старый «ОД-3113».
— Разбитое корыто, — сказал он, — загробное рыдание, но…
И он полез на паровоз.
Толстый слой вязкой пыли покрывал зияющие отверстия там, где раньше находились инжекторы. Котел и рама — этого было очень мало для серьезных размышлений о восстановлении паровоза. Но Коваженков сказал:
— А инжектор я на свалке видел. Плохой, правда, но можно отремонтировать.
— И колеса сменить не так уж трудно, — поддержал Скорохватов, — правда ведь, Михалыч?
— Рыдван один! А все же, между прочим, котел цел, рама… И рыдваны на дороге не валяются. Попробуем.
На общем собрании учеников железнодорожного училища № 4 станции Оренбург была горячо поддержана идея Коваженкова и Скорохватова. Решили отремонтировать паровоз сверх всяких производственных планов. Пусть будет как на фронте. И трудности, и лишения, и победы. Срок предельный — двадцать пять дней. Примечание: полное отсутствие запасных частей и деталей.
Иван Николаевич Меньшиков, уроженец Челябинской области, погиб в 1943 году на земле партизанской Белоруссии при выполнении ответственного задания ЦК ВЛКСМ.В новую книгу писателя вошли повести и рассказы, отражающие две главные темы его творчества: жизнь ненецкого народа, возрожденного Октябрем, и героизм советских людей в Великой Отечественной войне.
Шла Великая Отечественная война. А глубоко в тылу ученики железнодорожного училища решили отремонтировать для фронта старый паровоз.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В третий том вошли произведения, написанные в 1927–1936 гг.: «Живая вода», «Старый полоз», «Верховод», «Гриф и Граф», «Мелкий собственник», «Сливы, вишни, черешни» и др.Художник П. Пинкисевич.http://ruslit.traumlibrary.net.
Поэт Константин Ваншенкин хорошо знаком читателю. Как прозаик Ваншенкин еще мало известен. «Большие пожары» — его первое крупное прозаическое произведение. В этой книге, как всегда, автор пишет о том, что ему близко и дорого, о тех, с кем он шагал в солдатской шинели по поенным дорогам. Герои книги — бывшие парашютисты-десантники, работающие в тайге на тушении лесных пожаров. И хотя люди эти очень разные и у каждого из них своя судьба, свои воспоминания, свои мечты, свой духовный мир, их объединяет чувство ответственности перед будущим, чувство гражданского и товарищеского долга.
Перед вами — первое собрание сочинений Андрея Платонова, в которое включены все известные на сегодняшний день произведения классика русской литературы XX века.В эту книгу вошла проза военных лет, в том числе рассказы «Афродита», «Возвращение», «Взыскание погибших», «Оборона Семидворья», «Одухотворенные люди».К сожалению, в файле отсутствует часть произведений.http://ruslit.traumlibrary.net.
Лев Аркадьевич Экономов родился в 1925 году. Рос и учился в Ярославле.В 1942 году ушел добровольцем в Советскую Армию, участвовал в Отечественной войне.Был сначала авиационным механиком в штурмовом полку, потом воздушным стрелком.В 1952 году окончил литературный факультет Ярославского педагогического института.После демобилизации в 1950 году начал работать в областных газетах «Северный рабочий», «Юность», а потом в Москве в газете «Советский спорт».Писал очерки, корреспонденции, рассказы. В газете «Советская авиация» была опубликована повесть Л.
… Шофёр рассказывал всякие страшные истории, связанные с гололедицей, и обещал показать место, где утром того дня перевернулась в кювет полуторка. Но оказалось, что тормоза нашей «Победы» работают плохо, и притормозить у места утренней аварии шофёру не удалось.— Ничего, — успокоил он нас, со скоростью в шестьдесят километров выходя на очередной вираж. — Без тормозов в гололедицу даже лучше. Газком оно безопасней работать. От тормозов и все неприятности. Тормознёшь, занесёт и…— Высечь бы тебя, — мечтательно сказал мой попутчик…