Полуночник - [60]

Итак, я снова запил. Ну и что? Я забыл, как сильно любил это.

И, блядь, я написал «Тысяча и одна ночь», будучи пьяным в задницу. И все равно это мой самый популярный роман. И я могу написать «Суррогат» будучи опустошенным, без проблем. Я завернулся в вязаный шерстяной плед, сел на крыльцо и сделал свой еженедельный звонок Пэм.

— Мэттью, — вздохнула она.

Боже, вот сука. Она всегда была такой сукой? Я уже ожидал от нее О-о-нет-это-снова-Мэтт тон, как будто это для нее проклятие — говорить с самым известным автором.

— Ага, к сожалению, и на твоем гребаном параде льет дождь, — невнятно произнес я.

Молчание.

— Я имею в виду член, Пэм, я никого не трахаю. Последний раз я проверялся…

— Посмотри на время, Мэттью, — ее голос был тихим и далеким. Я посмотрел на свой телефон. Было четыре часа утра.

— Ты на два долбанных часа отстаешь от меня! Боже Пэм, черт, поработай над моим графиком. Я следующий гребаный Бальзак. Что насчет Пруста? Он привык к...

— Мэттью, что ты хочешь.

В конце предложения Пэм не было никакого вопроса. Вот сука. Она знала, что у нее мои яйца, потому что она имела доступ к Ханне.

Я сплюнул полный рот Рислинга через перила. Мне нужна бутылка пива. А еще лучше, мне необходима бутылка Вудфорд Резерв. (Примеч. Вудфорд Резерв (англ. Woodford Reserve) — это бурбон, виски супер-премиум класса, созданное для искушенных ценителей американского виски.)

(Примеч. Ри́слинг(нем. Riesling) — технический (винный) сорт винограда, используемый для производства белых вин.)

— Ты знаешь, что я хочу. Что она думает? Я все время пишу, как ты и просишь, но ты никогда черт не г…

— Он ей понравился, — Пэм не смогла сдержать зевоту.

Ладно, Пэм, вероятно, спала — какая чертова забота. Она заслужила это. Она разболтала журналистам. Она, Бетани, может быть, даже Нейт. У меня было время подумать, и я, наконец, понял, что они все были в этом замешаны. Они знали обо мне и Ханне. Они нарочно нас поссорили.

Я не знаю почему, и это уже не имело значения. Нельзя никому доверять.

— Я знаю, — прорычал я. — Расскажи мне больше.

— Она... она действительно сопереживает рассказчику, суррогату.

— Почему?

— Я не знаю, Мэттью. Мы работаем вместе, а не участвуем в сессии по психоанализу.

— Да пошла ты, Пэм.

Я отключил связь. Трахните ее кто-нибудь. Я осушил свою бутылку и выбросил ее, наблюдая, как она катится по крыльцу. Какая великолепная ночь. Прохладно и темно, ветрено и тихо. Все, что мне нужно, так это сигарета. Или бутылка пива. Хотя мой Амбиен толкался внутри. Боже, как я любил это чувство... словно воздушный шарик увеличивается и расширяется в моей голове. (Примеч. Каждую ночь многие люди используют Амбиен или другое снотворное, чтобы уснуть, и это увлечение опасно не только для здоровья, но и для жизни.)

***

Я проснулся пьяным.

Иисус, почему я сплю на веранде? Я чертовски замерз, одет всего лишь в одни боксеры и злой как черт. Я откинулся в плетеном кресле и заглянул в свой телефон.

Ага, я разговаривал с Пэм. Боже, она, наверное, позвонила мне посреди чертовой ночи. Она всегда звонит, всегда утомляет меня и достает.

Я поплелся в хижину, принял две рюмки бурбона и залпом выпил три стакана воды. Проклятье, это привело меня в чувство. Головная боль ушла, желудок угомонился, рука не дрожала.

Я освежил Лоренсу воды и наполнил блюдце с едой.

— Идеальное утро, — сказал я ему.

Я напевал, одеваясь. Мм, как же хорошо пить. Я весь день и всю ночь нахожусь в пьяном состоянии. Я ничего не делаю наполовину.

Мои мысли роились в голове пока я чистил зубы, принимал успокоительное, антидепрессанты и собирал свои последние страницы с кухонного стола. Я писал все от руки. Только таким гребаным способом я могу писать. Зачем я вообще пользуюсь компьютером? Ручка в руке, рука на бумаге — это божественно.

Утром прохладно. Я зажег сигарету и двинулся к выходу, оставив входную дверь и несколько окон открытыми. Хижина дяди находилась посреди проклятой пустыни. Я прошел вверх по гравийной дороге до моего ближайшего соседа, маленькой ферме под названием «Участок», куда люди могли прийти и приобрести свежие овощи и яйца. Моя стенографистка — жена фермера. Черт, я не мог не испытывать волнение, напечатав свой материал, а эта леди была похожа на ту, которая могла воспользоваться своим положением и внести изменения. Я платил ей десять долларов за набор страницы.

Поначалу у нас были небольшие разногласия: она продолжала портить формат, а я не мог разобрать свой почерк,но примерно через месяц все наладилось. Я писал, отдавал страницы Венди, покупал немного овощей, забирал страницы, платил Венди и высылал рукопись Пэм, выпивал и все повторялось заново.

Я еще ни разу не заходил в сеть. Я даже не взял свой ноутбук в хижину. Интернет был заполонен месивом из сплетен обо мне, и это было частью плана Бетани по уничтожению меня. Частью того, как я встретил Ханну. Теперь все нереально — анонимные пространства, программы и сайты, где мы контактировали, свечение экрана ноутбука, казавшееся окном в другой мир... может только принести мне боль.

— У тебя есть новые страницы? — Венди улыбнулась, и очаровательные морщинки появились в уголках ее глаз.