Полуночная звезда - [9]

Виолетта смотрит на горизонт и кивает.

— Конечно, — говорит она, как будто убеждая себя.

Она не похожа на других. Она, как драгоценный камень, со страхом, сочувствием и наслаждением, но у нее нет никакой метки. Ее способность отбирать чужие силы для него не проста. И все же, Раффаэль не может отвергнуть ее и тот комфорт, который приносит знание, что она, как и он, может чувствовать мир вокруг.

Ни одна из трех лун, и никакая звезда не видны этой ночью; только тучи покрывают небо. Рафаэль предлагает Виолетте свою руку, когда они спускаются по каменной тропинке. Намеки на что-то страшное витают в теплом ветре, покалывающем кожу. Когда они идут по границе усадьбы, в поле их зрения появляется берег, полоска белой пены, разбивающаяся о черное пространство.

Теперь Рафаэль чувствует, что беспокоит Виолетту. Прямо у берега, где песок становится холодным и мокрым, чувства невероятно усиливаются, словно все ниточки мира туго затягиваются здесь. Волны обрызгали его каплями соленой воды. Ночь так темна, что они не могут увидеть ничего вокруг себя. Огромные, нависающие глыбы камней, лежащих неподалеку, лишь черные силуэты. Рафаэль смотрит на них, испытывая чувство страха.

В воздухе витает едкий запах.

Что-то не так.

— Смерть, — шепчет Виолетта, ее рука дрожжит в руке Рафаэля. Посмотрев на нее, он замечает, что ее глаза словно покрыты пеленой, так же она смотрит, когда говорит об Аделине.

Рафаэль оглядывает горизонт. Да, что-то не так, воздух пронизывает неестественная и неправильная энергия. Ее так много, и он не может сказать, откуда она исходит. Его взгляд останавливается на темном пятне вдали. Он смотрит туда нескоторое время.

Серия молний разрывает небо, высекая за собой следы от облаков к морю. Виолетта вздрагивает, ожидая раската грома, но ничего не происходит, и тишина заставляет волоски на затылке Рафаэля встать дыбом. Наконец низкий грохот сотрясает землю. Его взгляд опускается на волны, разбивающиеся о берег, а затем останавливается на силуэтах глыб.

Молнии снова сверкают. На этот раз лишь на мгновение освещая берег.

Рафаэль отходит назад, чтобы осмотреть все.

Черные силуэты вовсе не камни. Это мертвые балиры, по крайней мере, дюжина из них.

Виолетты прикрывает рот руками. На мгновение все, на что способен Рафаэль, это стоять на месте. Множество моряков рассказывали истории о том, куда идут умирать балиры. Одни говорят, что они уплывают далеко в открытый океан, где они погружаются все глубже и глубже, пока не попадают в Преисподню. Другие говорят, что они выпрыгивают из воды и летят выше и выше, пока не теряются в облаках. Обычно на берег выбрасывает лишь белый-белый скелет. Но еще никогда он не видел мертвой балиры во плоти, до этого времени. Естественно, не вот так.

— Не приближайся, — шепчет Рафаэль Виолетте. Чем ближе он подходит, тем запах в воздухе становится все более едким, теперь уже ощущаемый запах гниющей плоти. Подойдя к первой балире, он протягивает к ней руку. Он сомневается, но затем аккуратно касается пальцами тела.

Животное дергается. Это всего лишь детеныш, и он все еще жив. Все еще.

В горле Рафаэля встает ком, и слезы наполняют его глаза. Что-то ужасное убило этих существ. Он все еще ощущает ядовитую энергию, пульсирующую в венах животного, чувствует его слабость, когда балира пытается сделать еще один низкий, скрипучий вдох.

— Рафаэль, — зовет Виолетта. Обернувшись, он видит, как она приближается через волны, разбивающиеся о берег. Подол ее платья вымок, а сама Виолетта трясется, как осиновый лист. Уходи, хочется крикнуть Рафаэлю.

— Похоже на энергию Аделины, — говорит наконец Виолетта.

Рафаэль неуверенно шагает к океану. Он идет, пока его обувь не тонет в мокром песке. Он резко вдыхает.

Вода такая холодная, какой она никогда не бывала прежде, холодная как смерть. Тысячи нитей энергии тянутся к его ногам, когда вода отливает, словно каждая из нитей колючая, с маленьким крюком, ищущим живое существо. Это вызывает у него мурашки, похожие на опарышей в гниющем фрукте. Океан глубокий, темный и гадкий, полный яда. Под ним слой яростной и пугающей энергии, которую он чувствовал только в Аделине. Он думает о странной отвлеченности Энцо этим вечером, об отстраненном взгляде полуживых глаз. Он, казалось, тянулся к океану. Рафаэль помнит шторм, бушевавшего той ночью, когда они подняли Энцо из глубин моря, оттуда, где кончается мир живых и начинается мир мертвых.

Виолетта застыла за ним, а вода ударяется о ее ноги.

Рафаэль делает еще несколько шагов в океан, пока волны не достигают его пояса. Он немеет от холодной воды. Смотрит туда, где утихая бушует грозовой шторм, и слезы стекают по его щекам.

Действительно, это похоже на энергию Аделины. Как страх и ярость. Энергия из другого мира, потоки из Преисподней, бессмертного места, которое нельзя тревожить. Рафаэль дрожит.

Что-то отравляет этот мир.

Глава 3

Аделина Амутеру

Даже сейчас, несколько десятилетий спустя, я не боюсь ничего так, как боюсь открытого океана в ночной тьме, простирающейся вокруг меня во все стороны.

— Журналы Реды Харракан, перевод Бьянки Берчетто.

* * *

Проходит целая неделя, но рана на моей руке все еще пульсирует, когда я двигаюсь слишком быстро. Ее покрывает толстый слой бинтов. Я вздрагиваю, когда спускаюсь вниз по пандусу к гавани Эстенции, надеясь, что рана снова не раскрылась.