Полуденные песни тритонов - [16]

Шрифт
Интервал

Он того же цвета, по улицам идут те же люди и ездят те же машины.

НО ВСЕ СТАНОВИТСЯ ДРУГИМ!

Тут надо помнить одно — этого не стоит пугаться, тебя просто засосало, ты впал в депрессию, понятно, что все дерьмо, но через сутки реакция закончится и все опять станет прежним.

Не считая того, что начнется отходняк. Как с похмелья. Вот для того, чтобы этот момент переживался как можно легче, я и читаю книжку господина Чхартишвили.

Раньше было хуже, какое–то время я слушал в такие моменты музыку. Чаще всего — альбом Славы Бутусова & «Deadушек» «Элизабарра — Торр», там есть две песни, одна про «десять шагов до новой войны» и вторая про «уроды идут», если пять раз подряд прослушать первую и такое же количество раз — вторую, то сил ходить и искать какую–нибудь веревку просто не остается, единственное, на что ты способен, так это сидеть и молча пялиться в окно, абсолютно не понимая, что за ним происходит.

ТАКАЯ ВОТ КАТАТОНИЯ!

У меня дедушка был невропатологом, поэтому я знаю много не очень приличных слов.

Например,

МДС или МАНИАКАЛЬНО-ДЕПРЕССИВНЫЙ СИНДРОМ.

В юности мне даже поставили такой диагноз, хотя сейчас я прекрасно понимаю, что юность сама по себе диагноз, как пудель, про эту породу так и говорят: это не порода, это диагноз.

Маниакально–депрессивный синдром или синдром юности…

Недаром Эренбург писал, что в юности почти все пишут стихи и помышляют о самоубийстве.

А Джойс в «Портрете художника в юности» вообще вывел универсальную формулу:

«ОНИ ЕЩЕ И НЕ ЖИЛИ, А УЖЕ УСТАЛИ…»

Но юность проходит и — как правило — с ней проходит МДС.

Только, видимо, не у всех, у меня до сих пор бывают рецидивы, но лечение их инфернальными песнями Бутусова & Deadушек, как не приносящее особой пользы, было отменено женой и дочерью самым радикальным способом: заявив, что эта беспросветная тощища сводит их с ума, жена подговорила дочь и та отдала компашку какой–то подруге, как выяснилось:

НАВСЕГДА…

Так что теперь я просто перечитываю поминальник литературных покойников и где–то на третьем десятке начинаю приходить в себя.

А как иначе, если какой–то тип вышел на африканскую жару в самый разгар летнего дня и долго стоял под безжалостными солнечными лучами без шляпы?

Ну и достоялся!

Другой же, как написано, «Застрелился импульсивно: был у сослуживца, случайно наткнулся на револьвер и выстрелил себе в висок.»

Третий же решил утопиться, только был пьян настолько, что не вспомнил, что на улице зима и разбился о лед.

Между прочим, этот третий, Джон Берримен, писал такие сонеты, что прочитав их еще в первой половине семидесятых, я бесповоротно бросил писать стихи.

«Я поднял — подними и ты бокал

Там, за пять штатов; пью свой горький джин

Здесь, в баре, где ни женщин, ни мужчин

Знакомых, где ни сам я не бывал,

Ни ты со мной…»

Не сонет, аnamnes morbi — история болезни.

Сразу становится ясно, откуда возникают депрессии — из одиночества.

А значит, чего с ними бороться, если это естественное состояние для любого прямоходящего?

«…порой заглянет в зал

Полиция; дождь, гул чужих машин,

Играет автомат. Я пью один,

Бармен фальшивый локон прилизал.»

ИНОЕ ДЕЛО — СТРАХИ И ФОБИИ.

Хотя об этом лучше писать прозу. К примеру, нечто в жанре рассказа — не будешь ведь признаваться от себя самого, то есть, от первого лица, что чего–то боишься, тем более, что названия этих «что–то» у нормального человека тоже вызывают своеобразную фобию, хорошо ведь звучит, угрожающе и даже экстремально: я боюсь заболеть арахнофобией…

Арахнофобия — боязнь пауков.

Но это не для ненаписанного рассказа. Там ведь героем должен быть мужчина, пауков же боятся женщины, почему — не знаю. Мужчины наоборот — считают, что пауки приносят в дом счастье, так что герой с утра заходит в ванную и видит ползущую от унитаза к углу, или от угла к унитазу, в общем, куда–то ползущую восьминогую тварь… Естественно, он ему улыбается, говорит доброе утро, думает, не позвать ли жену, но потом вспоминает, что у той ярко выраженная арахнофобия, и она или немедленно убьет паука тапочкой, или же грохнется в обморок. Второе еще куда ни шло, а первое… ПАУКИ ПРИНОСЯТ В ДОМ СЧАСТЬЕ И СБЕРЕГАЮТ ДЕНЬГИ — когда они есть, ведь фобия остаться без денег для любого мужчины глобальна, как процесс всемирного потепления, и столь же угрожающа для психики, как повышение уровня мирового океана для каких–то там прибрежных стран, которые просто могут исчезнуть.

Так что пусть паук ползет, надо позавтракать, выйти из квартиры и сесть в лифт.

И зажмурить глаза.

Что поделать — клаустрофобия.

Боязнь замкнутого пространства.

К тому же, в лифте ты вдруг понимаешь, что пока в кабине горит свет, а вдруг он погаснет? А вдруг кабина застрянет? Или в ней начнется пожар и невозможно будет выскочить, то есть, произойдет внезапная смерть героя, боязнь чего на ученом языке именуется танатофобией, так что лучше перейти к следующей замечательной фобии, которая тоже свойственна севшему в лифт любителю пауков — боязни высоты, можно даже с красной строки.

ГИПСОФОБИЯ.

Мне, например, она тоже чрезвычайно свойственна.

Когда был впервые в Израиле, то понесло на гору Массада, там канатная дорога: пятьсот метров над пропастью. В пропасти камни. Ехал с закрытыми глазами и так же, ничего не видя, поднимался последние двадцать метров по ступенькам, вынесенным все над той же пропастью. Очень уж она была глубокой: смотришь и что–то ухает в тебе, будто какая–то ночная птица вопит в желудке, да еще пытается выскочить через пищевод и горло. Так что пусть у предполагаемого героя тоже будет гипсофобия, не гидрофобией же ему страдать, это больше удел женщин…


Еще от автора Андрей Александрович Матвеев
Эротическaя Одиссея, или Необыкновенные похождения Каблукова Джона Ивановича, пережитые и описанные им самим

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Жизнь с призраками

Журнальный вариант романа.


Что еще почитать, или 100 лучших зарубежных писателей и 100 лучших книг XIX-XX веков

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Летучий голландец

В мистико-эротическом триллере Андрея Матвеева «Летучий Голландец» наворочено столько безумия, что не пересказать.Действие семи частей книги происходит в семи экзотических странах, по которым путешествует центральный персонаж — молодой человек с наружностью плейбоя и замашками авантюриста-экстремала. Ценнейшая часть его багажа — мини-холодильник, где хранится пробирка со спермой безвременно погибшего друга детства героя; цель увлекательного странствия — поиск той единственной женщины, которая достойна принять эту сперму в себя и зачать ребенка, чей биологический отец по прозвищу Палтус давно превратился в зловещий призрак…Действительно: сперма Палтуса стучит в его сердце!


Частное лицо

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Норки нараспашку

Американские книги и их значение для читателя поздней советской эпохи — тема эссе А. Матвеева.


Рекомендуем почитать
Я уйду с рассветом

Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.


С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


Терпеливый Арсений

«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».


От рассвета до заката

В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.