Полторы минуты славы - [17]

Федя взял на кухне жостовский поднос с пышными розами, прикрылся им спереди и вышел на балкон. Так и есть, это «Золотые дали»! И тут мало кто пока живет. Квартиры очень дорогие, продаются туго. Во всяком случае, он не увидел ни души на прочих балконах. Внизу не было ни одной машины. Правда, квартира и обширным балконом, и всей дюжиной своих окон выходила не во двор, а на нетронутые живописные окрестности. Западня, и только!

Карасевич вернулся в гостиную, разлегся на диване среди подушек. Их нежный розовый атлас ярко контрастировал с желтизной его измученного тела. На самую большую подушку он возложил ступни и задумчиво шевелил мозолистыми пальцами, торчащими в разные стороны.

«Только без паники! Не нагишом же меня сюда завезли, — размышлял Федя. — Значит, где-то тут лежат мои тряпки. Какая-то поганка вздумала надо мной подшутить. Мои шмотки наверняка заперты в каком-нибудь шкафу. А я вот сейчас возьму и отшучусь — взломаю все ящики, найду одежду и смоюсь».

Он отправился на кухню, выпил еще раз сувенирной водочки. Затем, вооружившись китайским мясным ножом и молоточком для отбивных, набросился на ближайший шкаф. Добротная новая мебель трудно поддавалась взлому. Изувечив пару выдвижных ящиков и посшибав в гневе все женственно изогнутые бронзовые ручки шкафа, Федя раздобыл лишь очередные розовые трусики.

Он долбил уже третий ящик, когда стоявший на шкафу кованый сундук, похоже антикварный, опасно затрясся. Федя на него не смотрел и остервенело дергал нож, засунутый в тесную щель. Между тем сундук ерзал, совался из стороны в сторону и вдруг пал на Федину голову, нездоровую после вчерашнего.

Удар пришелся прямо по темени. Нагой Федя рухнул на холодный сияющий паркет. В его глазах свет брызнул и поплыл медлительными огненными мухами. Затем мухи померкли одна за другой, и осталась лишь тьма.

Глава 3 Тошик Супрун Сериал за три копейки

Настя Порублева была теперь Самоваровой — стало быть, всерьез замужем. За другим. Валерика это не удивляло — он никогда и помыслить не мог, что она выберет его. Но видеть ее такой сияющей было грустно. Сумасшедшая влюбленность, какая бывает лишь на первом курсе, давно прошла (они все поголовно были тогда почему-то влюблены в Настю!). Но другие девушки ничего похожего на то давнее сумасшествие не вызывали. Значит ли это, что Настя лучше их всех?

Сама Настя полагала, что дружит с Валериком, а он до сих пор был в нее влюблен — правда, влюблен хронически и туповато. Он просто привык быть влюбленным. Он знал, что если куда-то уедет — а его уже звали в Питер! — то все закончится само собой. Время лечит. Это обязательно будет, но не сейчас.

Настина же дружба выразилась в том, что она пристроила Валерика в сериал, от которого сама отказалась. Это было в прошлом году. Сказать ей «нет» Валерик тогда не смог, хотя сразу понял, что существовать среди суматошных телевизионщиков ему будет так же неуютно, как рыбе в курятнике. Им он тоже, кстати, ничуть не понравился. Но с тех пор как его заменил Тошка Супрун, жизнь стала вполне сносной и предсказуемой.

И вот вчера Тошка позвонил ему и заявил: «Ты втравил меня в дерьмо».

Совестливый Валерик из этого телефонного разговора мало что понял. Кого-то, кажется, у них в съемочной группе убили, и примешались вдобавок женщины, каких нельзя любить. Тошик явно был в смятении. А ведь это отличный повод поговорить с Настей! Вот, мол, какая вышла скверная история там, где вместо Тошика мог быть я или ты. Валерик будет говорить это и смотреть на Настю — на ее нежное, бледное, будто изнутри подсвеченное лицо. Глаза у Насти особенные — серые, с хрустальными лучиками вокруг зрачков. Теперь видеться приходится редко — диплом, прочие заботы. Можно бы начинать совсем не видеться, только к чему мучить себя раньше времени?

— Какой ужас! — сказала Настя, выслушав рассказ Валерика.

Она по-настоящему забеспокоилась и потребовала:

— Тебе надо срочно найти Тошку и узнать все подробности. Вдруг у них там маньяк завелся? Чего доброго, и Тошку прирежет! Надо все рассказать Коле.

Коля как раз и был Настин муж. Валерик называл его Николаем Алексеевичем и очень уважал. Если б ее мужем стал кто-то другой, Валерик его бы возненавидел.

Познакомились они несколько лет назад на даче художника Кузнецова. Тогда Кузнецова прикончили самым жестоким и неожиданным образом, а Самоваров, реставратор мебели из областного музея, помог найти убийцу. Оказалось, что и в реставраторы-то он подался после ранения, а до того служил в уголовном розыске. Ранение было настолько тяжелым, что пришлось мучительно лечиться несколько лет, и никто не верил, что Самоваров выкарабкается. Но он выжил. Только левая нога до колена была у него теперь ненастоящей — протезом, а лицо навсегда стало серьезным и желтым.

Работать в милиции он больше не мог. Соседка, Вера Герасимовна, гардеробщица из музея, уговорила его попробовать пойти в реставраторы — Самоваров всегда любил мастерить. И реставратор из него получился отменный. К тому же он стал знатоком всяких антикварных вещиц и собрал превосходную коллекцию самоваров. Первый самовар друзья подарили ему в шутку, на день рождения. Он же, как человек методичный, но с фантазией, из шутки сотворил вполне серьезное, хотя очень его увлекающее дело. Его коллекция чайных принадлежностей даже была выставлена в музее прошлой зимой.