Польская Сибириада - [9]

Долинка, Тоська, как ее звали в Калиновой, была женщиной редкой красоты. Смуглая, румяная, кареглазая, высокая и по-девичьи стройная, не годилась она для тяжелого крестьянского труда. Было в ней что-то, что отличало ее от калиновских ровесниц; любила одеваться по-городскому, все в окружающем мире было ей любопытно. Может, именно из-за этого необоримого интереса ко всему свету и людям, Тося в конце концов согласилась уехать из родной Калиновой на Подолье?

Живущие в Колонии у самого залещицкого тракта Долины тяжко пережили грянувшую сентябрьскую войну. А приход русских едва не стоил им жизни. Через их дом валом прокатилась волна беженцев из центральных областей страны, причем большинство из них перед самым наступлением Советов успела бежать через Залещики в Румынию.

Долины тоже были в шаге от решения бежать в Румынию. Да, собственно, они уже решились. Скарб, какой смогли, упаковали, запрягли коней в повозку. Тося с детьми уже сидели на возу. Долина держал в руках вожжи, оперся ногой о колесо, чтоб вскочить на подводу… и не вскочил. Не тронулись. Не удрали в Румынию, потому что как раз в этот момент на скотном дворе замычала корова. Ян Долина решительно спрыгнул с колеса и… стал молча распрягать коней. У потомственного крестьянина в голове не укладывалось, что можно корову-кормилицу бросить на произвол судьбы.

Все это происходило в субботу после обеда, а в воскресенье под вечер в Ворволинецкой Колонии со стороны Тлустова появился первый разведотряд советских кавалеристов. А уже в понедельник утром Яна Долину и двух польских пилотов, раненых в стычке с украинскими диверсантами, другой советский патруль, уже пеший, вел в заросли акаций возле Якубовки — на расстрел.

С Тадеком на руках, рядом со Сташеком бежала за мужем отчаявшаяся Долинка. Не успели их солдаты расстрелять. Когда приговоренных вели по залещицкому шоссе, подъехала легковушка в сопровождении двух грузовиков с охраной. Из машины вышел какой-то высокого ранга советский командир в окружении всей свиты. Пала Долинка перед ним на колени, Сташеку голову к земле пригнула. Офицер, пожилой, солидный мужчина с множеством красных молний на рукавах велел ей встать, а командиру конвоя приказал доложить, что тут происходит.

— Не плачьте, Красная Армия никого не обидит. Забирайте детей и возвращайтесь домой. Муж тоже свободен.

Раненых пилотов русские забрали на грузовик. Сказали, что они солдаты, и их берут в плен.

Ни минуты покоя не стало в Поселении ни днем, ни ночью. Залещицким трактом тянулись колонны советских танков, табуны кавалерии и обозы, бесчисленные батальоны пехоты в длиннополых серых шинелях. Днем в небе жужжали эскадры самолетов, летающих низко, как на показ. За Яном Долиной еще несколько раз приходили военные патрули, грозили расстрелом, требовали сдать оружие и выдать польских офицеров, в укрытии которых его постоянно подозревали. Через пару дней после прихода русских разразилась в Поселении яростная перестрелка. Окопавшиеся вдоль залещицкого тракта красноармейцы пулеметным огнем обстреливали поросший лесом пригорок, где укрывалось несколько десятков окруженных польских солдат. Время от времени поляки отвечали огнем. Снаряды с обеих сторон свистели на подворье Долин. Брызнуло разбитым стеклом окна. Загорелся стожар хлеба.

— Тося, бери детей и беги! — Голос Долины не допускал возражений.

— Куда? Если что случится, лучше все вместе…

— Не мешкай! Беги оврагами в Червонный Яр. Обо мне не беспокойся… Детей спасай, себя… Я там к вам присоединюсь, тут за добром приглядеть надо.

Толкнул ее с детьми к поросшему бурьяном рву. Ползла, заслоняя Тадека своим телом, тащила за руку Сташека. Боялась свистящих над их головами пуль, дрожала от одной мысли, что будет, если их заметят, догонят. Что там с Янеком, увидит ли она его еще живым?! Когда на следующий день Ян Долина благополучно добрался до Червонного Яра и нашел свою семью у пани Высоцкой, смолисто-черные волосы его жены были густо припорошены сединой.

Железнодорожная станция, а точнее — полустанок в Ворволинцах, расположенный на перегоне Залещики-Чертков-Тарнополь, имел только один товарный путь. Глухой заброшенный полустанок, на котором далеко не каждый пассажирский поезд останавливался. Сама станция стояла в безлюдном месте — с одной стороны Якубовка, с другой Ворволинцы. Вокруг густые заросли черешни и акаций. Может, именно поэтому НКВД выбрало этот полустанок в качестве одного из этапов февральского выселения окрестных поляков.

Сюда свозили людей из Усьтечка, Якубовки, Тарского, Каролевки, Бересток, Ухрынкова, Харламова, Хинковец и Ворволинцев.

К полудню метель поутихла. Из-за низких перистых облаков иногда выглядывало покрасневшее солнце. На ворволинецкой ветке стояло несколько десятков вагонов, в каких обычно возят скот. Станцию окружал кордон красноармейцев, не считая тех специальных милицейских постов, что были расставлены на подъездных дорогах. В их задачу входило пресекать попытки побега депортируемых и не допускать скопления местных жителей. Штаб операции «вывоз» на время погрузки разместился в крошечном здании станции. Из-за метели колонны саней с переселенцами подъезжали к станции с опозданием. И с каждой секундой увеличивался царящий здесь хаос. Сбившиеся в кучу на небольшой заснеженной площадке десятки нагруженных узлами саней, кони, люди — все превратилось в скопище, в котором невозможно было навести хоть какой-то порядок.