Полшага до мечты - [29]

Глава 7

К Москве подъезжали уже под дождем. Терпеливо ожидавшие своего часа сентябрьские тучи плотно обложили небо и сочились на землю мелкой, непрекращающейся изморосью.

Темка к концу пути заснул, примостившись у Сережи на коленях.

Виктор встретил нового родственника с показным радушием – Аня давно научилась разбираться в истинных проявлениях его чувств, но ей было все равно: главное, чтобы Сережа думал, что ему здесь рады.

Вещи Сережи занесли в приготовленную для него комнату – просторную, красиво обставленную, в ней пока не было кровати, только раскладной диван, мебельная стенка с книгами, телевизор, аудио– и видеоаппаратура.

– Располагайся, твою одежду разложим в гардеробной, сейчас умоемся с дороги и будем кушать.

Сережа отчужденно осматривался, осторожно трогал мебель и вещи, выдвинул пустые ящики массивного письменного стола.

– Пойдем, я покажу тебе квартиру, – предложила Аня.

Паренек сохранял при осмотре неприступный вид, но в ванной комнате юношеская любознательность взяла верх.

– Это джакузи? А как ее запустить?

– Вечером перед сном выкупаешься, я тебе все объясню и покажу.

Только сели обедать, позвонила Елизавета Михайловна:

– Анечка, приехали уже? Сейчас зайду, я как раз здесь поблизости.

Звонок в дверь раздался через десять минут. Елизавета Михайловна, запыхавшись, быстро говорила что-то в холле, целовала Анну, затем прошла в гостиную, затискала Темку, наконец угомонилась и заняла место за обеденным столом. Некоторое время она пыталась поддерживать общий разговор, бросая украдкой быстрые взгляды на Сережу, но вдруг прижала к глазам салфетку и вышла в другую комнату.

Аня поднялась вслед за ней:

– Витя, поухаживай за мальчиками, я на минутку. Сереженька, попробуй форель и вот этот салат. Не стесняйся, ешь как следует, подай Темке хороший пример.

Мать сидела в детской и утирала обильно струившиеся по щекам слезы. Аня подсела к ней и обняла за плечи.

– Как он похож на Семена, – проговорила Елизавета Михайловна. – Когда Сеня был молодым, у него было точно такое же лицо, я узнаю глаза, губы, манеру вскидывать голову, улыбку. Последний раз я видела твоего отца, когда ты вышла замуж, он все еще был красив, силен, энергичен… Знаешь, случаются в жизни события, которые потрясают до глубины души, их запоминаешь на всю жизнь, некоторые – счастливые, другие – убийственные, как наша последняя встреча. – Она схватила Аню за руку и судорожно сжала ее. – Невыносимо, когда человек, с которым вы прежде составляли одно целое, смотрит на тебя чужим взглядом – с этим невозможно смириться; я, глупая, втайне надеялась, что у него сохранилась хоть капля прежнего чувства ко мне…

– Сама виновата, – не оказала поддержки Аня. – О чем теперь сокрушаешься? Ты отняла у него дочь, как после этого он должен к тебе относиться?

Елизавета Михайловна со скорбно-смиренным видом закивала:

– Да, да, дожила я, спасибо, доченька, уважила. Всю жизнь на тебя положила, воспитала, вырастила, и вот благодарность. Теперь я плохая мать, а он прекрасный, незаслуженно обиженный отец, так получается?

– Для меня он прекрасный, самый лучший! Возмутительно, что мне приходится тебе что-то объяснять!

Мать печально посмотрела на Аню:

– Как он сейчас выглядит? Постарел, наверно. А эта женщина? Ты видела ее?

– Она умерла, уже давно. Сережа с десяти лет рос без матери. Папа инвалид, он воевал в Чечне, был ранен и потерял ногу. Больше не женился, сейчас остался вдвоем с Матвеем – приемным сыном, о котором я тебе говорила.

Елизавета Михайловна с болью выслушала скупую информацию, вся сжалась и закрыла лицо руками.

– У него хорошие отношения с Матвеем? – немного погодя спросила она.

– О да! Матвей чудесный, добрый, заботливый, родной сын так не заботился бы о своем отце! – с воодушевлением воскликнула Аня; вдохновение отразилось на ее лице. – Сережа его обожает – и есть за что: Матвей выходил папу после ранения и вырастил младшего брата. Смотрит за обоими как нянька, притом что служит в армии…

Елизавету Михайловну заметно покоробила горячая увлеченность, с какой Аня говорила о Матвее. Она воззрилась на дочь с подозрением:

– А ну-ка, посмотри мне в глаза. С чего бы такой восторг?.. Аня!.. Боже мой, мне все ясно, я узнаю этот горячечный блеск в глазах, это прерывистое дыхание, внутреннее свечение, о, я долго наблюдала похожие симптомы – точно так же светился твой отец. Ты влюбилась, влюбилась в сына этой женщины! – Она горько расхохоталась. – Этого следовало ожидать, ты – дочь своего отца, его кровь, его гены!

Аня оторопела: она не собиралась обсуждать свою любовь с матерью, хотя до сей поры делилась с ней малейшими переживаниями, как с самой близкой подругой, однако в данном случае угроза ее браку с Виктором повергла бы Елизавету Михайловну в шок. К тому же Аня еще не привыкла к тому новому, незнакомому, что поселилось в ней нежданно-негаданно, не привыкла к самой себе. Вновь обретенное чувство, похожее на чудо, было ее сокровенной тайной – оно грело ее изнутри и не желало грубого вторжения.

Мать, однако, не проявила деликатности:

– Приехали! Всего три месяца замужем, не обжилась еще и закрутила новый роман! Надеюсь, у тебя хватит благоразумия не бросаться в любовные похождения очертя голову? Мужчины вроде Виктора на дороге не валяются. Девицы за такими охотятся стаями, идут на всякие хитрости, из кожи вон лезут, чтобы заполучить мужика с состоянием. Аня, прошу тебя, возьмись за ум. Вспомни, что я тебе говорила: любовь пройдет, итогом будет разбитое корыто…