Польша в ХХ веке. Очерки политической истории - [465]

Вся страна разделилась на сторонников Коморовского и Качиньского. В общественном мнении сложился стереотип (далеко не всегда отражающий истинное положение вещей), согласно которому поляки, поддерживающие Качиньского (и подчас стесняющиеся в этом признаться), воспринимались как воплощение отсталости, «деревенскости», «польскости». Сторонники же Коморовского скорее олицетворяли ориентацию на Европу, просвещенность, молодость.

Вступив в должность, Коморовский обозначил приоритетные направления своего президентства: возвращение представления о Польше, как «стране предсказуемой»; ускорение процесса модернизации; достижение национального согласия.

После победы Коморовского польско-польская война, казалось, немного утихшая, вспыхнула с новой силой. Оказалось, что «топор войны» был зарыт ПиС лишь временно.

Причем именно смоленская трагедия 2010 г. стала основным полем битвы между Я. Качиньским и ГП. Лидер ПиС называл правительство Туска не иначе как «польско-российский кондоминиум», он ни на минуту не допускал возможности объективного расследования обстоятельств авиакатастрофы под Смоленском и почти напрямую говорил о том, что это дьявольски тонко разработанный план устранения Л. Качиньского, в котором участвовали «пан Коморовский» (Качиньский ни разу не назвал его президентом) и «пан Туск», давно известный своим сервилизмом по отношению к России и Германии{378}.

Я. Качиньский всеми способами пытался создать в Польше едва ли не культ погибшего президента, что не всегда однозначно способствует сохранению доброй памяти о погибшем. Сам факт погребения президентской четы в крипте собора на Вавеле вызвал недоумение у части польского общества.

Объектом и местом сосредоточения страстей стал крест, установленный сразу после катастрофы перед президентским дворцом в Варшаве. Вокруг него собирались многотысячные толпы, что было вполне естественно в первые дни после катастрофы, но впоследствии это приобрело несколько болезненный оттенок. Цветы и поминальные свечи, которые поляки приносили к кресту, – неотъемлемые атрибуты траура, но звучавшие у креста речи, содержавшие необоснованные обвинения в адрес избранного президента и действовавшего премьера, трудно было считать нормальным явлением. Католическая церковь, которая, казалось бы, могла способствовать примирению сторон, воздержалась от выражения своего отношения к этому конфликту.

Позицию Качиньского, по сути подвергающего сомнению легитимность законной власти, осудили многие видные польские политики, Т. Мазовецкий квалифицировал действия главы ПиС как «рокош» (т. е. бунт)[1552].

Коморовский, пытаясь переломить ситуацию, обратился к Качиньскому с предложением подписать документ «Согласие созидает, а Польша превыше всего». Эта фраза является соединением предвыборных лозунгов Коморовского и Качиньского. Но Качиньский отказался подписывать это обращение. Коморовский еще до своей инагурации пригласил Качиньского принять участие в работе Совета национальной безопасности, но получил отказ. Не встретили ответной реакции и призывы Коморовского хранить наследие «Солидарности», не «бросать огромный успех нашего поколения, поколения «Солидарности» в огонь домашних свар и ссор», не погружать страну в «ад польско-польской войны, которая ничего не создаст, но очень многое может разрушить»[1553].

Президентские выборы, таким образом, не стали вехой в прекращении политического противостояния.

***

В 90-е годы XX в. и первом десятилетии XXI в. в польской политической жизни продолжились процессы, истоки которых восходят к 1989 г. Страна жила в соответствии с избранным тогда вектором развития. Одной из определяющих черт этого процесса явилась консолидация партийной системы. Последняя не отличалась стабильностью: исчезали прежние и возникали новые политические партии. Особая сложность ситуации была обусловлена деятельностью в рассматриваемый период откровенно популистстких партий – «Самооборона» и «Лига польских семей», которые могут быть отнесены к числу антисистемных.

При анализе программ политических партий трудно найти основания для выделения партий «идеологически чистых». Как правило, программы являют собой конгломерат далеко не всегда целостных представлений и понятий.

Движение политического маятника в стране (как и все другие общественно-политические процессы) позволяет проследить, как Польша вписывается в нынешние условия бытия, как традиционные ценности сталкиваются с ценностями модернистскими, как формируется новая элита (и насколько она нова). В течение рассматриваемого периода политический маятник в полном соответствии с законами демократии совершил несколько колебаний, отклоняясь то вправо, то влево, с тем чтобы задержаться после 2005 г. в правой стороне политического спектра. Это отнюдь не означает, что правые партии достигли согласия и гармонии. Напротив, между наиболее значимыми из них – ГП и ПиС – разразилась настоящая «польско-польская война».

Прошедшие с 1989 г. годы показали, что развитие Польши (несмотря на все несомненные успехи) вряд ли можно уподобить торжественному, победоносному маршу от коммунизма к капитализму. Трудно не согласиться с мнением известного польского социолога Я. Станишкис: «Этот посткоммунизм более сложен, чем коммунизм. Политика построения капитализма в условиях глобализации еще труднее, чем выход из коммунизма»