Половодье. Книга вторая - [62]
Рязанов поужинал и пошел спать на улицу. Хозяин проводил его под навес, где на телеге лежала добрая копна сена.
— Тут и располагайся, — сказал он. — Да, не взыщи, разбужу рано. Собираюсь ехать за лесом. А тебе-то куда?
— К реке, где тут можно переправиться?
— Подвезу, — пообещал мужик, собираясь уйти.
— Говорят, где-то неподалеку от вас крестьяне против Колчака восстали.
— Не слышал такого.
— В Галчихинской волости.
— Так это далеко от нашей деревни, больше сотни верст.
— Отряд у них, с милицией и карателями воюют.
Мужик тяжело вздохнул:
— Нам-то что! Коли делать нечего, пусть воюют, — и подался в избу.
На рассвете Рязанов проснулся. Первым, что он услышал, был негромкий, немного растерянный голос хозяина, доносившийся из сеней.
— Да не вой ты! Поди, не насовсем еду. Вернусь.
— Как знать, — плаксиво тянула жена.
— Пусти. Пойду будить учителя да запрягать коня. По холодку веселее ехать… Коли в чем нехватка будет, иди к братухе. Обещал помогать.
Когда телега выкатила за ворота, баба подбежала к плетню и заголосила. Мужик подстегнул серого шустрого коня — и тот побежал рысью.
За деревней пошли пойменные выкошенные луга. А с полверсты впереди, отражая восход солнца, радугой поблескивала большая река.
— Чего она ревела? — спросил Рязанов, кивнув в сторону села.
— Дура-баба… Еду, почитай, на месячишко. Туда-сюда, да еще в лесу жечь уголь подрядились. А время-то нонче лихое. Могут ни за понюх табаку ухлопать. Вот и ревет. Дура-баба!.. А третьего дня задавал я Серку корм. Известным делом, Серко меня и обнюхал, привычка у него такая есть. Так баба уревелась вся. Говорит, ежели конь хозяина нюхает — убиту быть. Примета, дескать, такая. Однако Серко вот уже десятый год тычется в меня мордой, а живу, слава богу.
Мужик замолчал. Дорога пошла вдоль поросшего мелким ивняком берега, потом вдруг круто отвернула. Подвода остановилась:
— Ну, мне сюда, — сказал мужик. — А ты, учитель, пройдешь вон до тех осокорей, там бакенщик живет, он тебя и переплавит. Старик добрый.
Рязанов соскользнул с телеги. Поблагодарил возницу, достал из кармана деньги:
— Возьми вот, пригодятся.
— Не надо, — ответил мужик, но тут же передумал. — Давай уж. Может, и вправду что придется купить.
Бакенщик ставил сети в забоке рядом со своей избушкой. Рязанов позвал его. Договорились о плате за перевоз.
Геннадий Евгеньевич прыгнул в лодку, и она, легко покачиваясь на волне, отчалила. Старик приналег на весла, забирая против течения. Заплескалась о тонкие высокие борта зеленоватая вода.
Вдруг их резко окликнули с берега. Рязанов повернулся и увидел у осокорей двух всадников. Милиция!..
— Возвращайтесь! — крикнул один из них, вскидывая винтовку.
— Что за человек? — спросил другой.
— Учитель. Домой иду, — Рязанов приподнял над бортом лодки узелок и сапоги.
Всадники что-то сказали друг другу и разрешили плыть дальше. Бакенщик понимающе ухмыльнулся.
— Мадьяр ищут, — проговорил он. — С неделю как по нашим местам прошел отряд мадьярский, который супротив Колчака. Так милиция обеспокоилась. По выговору тебя поняли, что не мадьяр, потому и отпустили. Вот какая штука.
Роман со своим взводом вернулся в Сосновку. Он подробно рассказал о поездке начальнику штаба Антипову. Тот слушал внимательно, временами переспрашивал и делал пометки на самодельной карте. Особенно заинтересовался Антипов карательным отрядом. Роман в точности передал слова допрошенного на заимке мальчишки.
— Не нравится мне, что под боком у нас такой отряд, — говорил Антипов, задумчиво кусая кончик карандаша. — Похоже на то, что армию хотят окружить. Перебежчики, которых ты прислал в штаб, сообщают о подготовке к наступлению в отряде Мансурова. Это и понятно. В покое нас не оставят.
— Бондарь и Верба под арестом? — настороженно спросил Роман, который в душе почему-то не доверял перебежчикам.
— Нет, зачислили их во взвод к Волошенко. Ну, и, понятно, присматриваем за ними. Разрисовали-то Бондаря здорово! Он у нас теперь за главного агитатора. Бойцы наглядно убеждаются, как сладко служить у беляков. — Антипов встал и прошелся по комнате, поглаживая ладошкой выбритые щеки. — А под Сидоровку мы пошлем усиленный патруль. Полагаться на одни дружины нельзя.
— Верно, Федор Иванович, — согласился Роман.
— За селитру спасибо. Я уже послал бойцов собирать гильзы в окопы, перешлем в Покровское. Иди отдыхай с дороги.
Придя на квартиру, Роман побрился, почистил гимнастерку. И уже прилег спать, как ввалились дед Гузырь и Касатик, оба возбужденные, улыбчивые. Дед так и сиял.
— Романка, забубенная голова! Приехал в самый раз, якорь тебя!
Оказывается, Гузырь привез из Покровского свои рыболовные снасти и сейчас вместе с Касатиком собирался в бор, на озера. Они поджидали Романа из штаба. Втроем-то повеселее рыбачить. Да и поговорить есть о чем: не виделись почти полторы недели.
— Идите одни. Спать хочу, — сказал Роман. Он провел на ногах всю прошлую ночь.
Но Касатик бросил Роману сапоги, гимнастерку, фуражку. Подмигнув деду, проговорил укорчиво:
— Дружки зовут, а он отказывается. Ночью выспишься вдоволь.
Пришлось вставать.
— Куда пойдем?
— На Широкое озеро. Тут версты три, — ответил Касатик.
В суровом борении с природой, в напряженном труде родился волевой и мужественный характер, которому по плечу большие свершения. Сегодняшние сибиряки унаследовали его от смелых первопроходцев, поселившихся здесь в XVII веке и утверждавших в Сибири могущество государства Российского. Сибирская вольница уже тогда вела непримиримые классовые бои с хищниками-воеводами. Эти битвы завершились в конце столетия знаменитым Красноярским бунтом. В своей социальной борьбе русские казаки шли рука об руку с простыми инородцами — исконными жителями Приенисейского края.Об истоках сибирского характера, о возникновении дружбы между служилыми людьми и аборигенами Сибири рассказывается в романе «Дикая кровь» Анатолия Чмыхало.
Действие романа происходит на юге енисейской Сибири после гражданской войны. В центре внимания писателя трагическая судьба вольнолюбивого казака, вступившего в конфликт с советской властью. Насильно вырванный из родного гнезда, потерявший все, что ему было дорого, загнанный в тупик, Иван Соловьев не находит иного выхода, как уйти в тайгу и создать отряд из таких же, как сам, бедняков.Достоверное изображение событий, острое, динамичное развитие сюжета, таинственность, которой окутана любовная интрига, сочность языка — все это составляет отличительные черты творческой манеры автора.Издание романа приуроченно к 70-летию известного писателя.
В 1932 году в хакасской тайге объявляется банда «князя» Турки Кобелькова. Все попытки перехватить банду заканчиваются ничем: при малейшей угрозе бандиты бесследно исчезают, растворяясь в лесах. В областное управление ГПУ неожиданно приходит загадочное сообщение: помощник атамана Турки по прозвищу «Леший» пытается установить контакт с чекистами. Кто же он, «Леший»? Раскаявшийся бандит или чекист, каким-то образом попавший в банду?По мотивам повести был снят фильм «Не ставьте Лешему капканы», ставший одним из лидеров советского кинопроката в 1981 году.
Писатель, так или иначе, присутствует в своем произведении - его понимание жизни, убеждения, идеи, симпатии поступают в самой повествовательной ткани. Но с особенной открытостью они звучат в произведении автобиографического плана. Для Анатолия Чмыхало это "Три весны" - роман о его поколении, о его юности, о войне, через которую она прошла, о послевоенном вступлении в жизнь. Три весны - три жизненных этапа: 1941 - когда все еще было впереди, 1943 - когда наступила пора зрелости, 1945 - когда заново начиналась жизнь.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.
На примере работы одного промышленного предприятия автор исследует такие негативные явления, как рвачество, приписки, стяжательство. В романе выставляются напоказ, высмеиваются и развенчиваются жизненные принципы и циничная философия разного рода деляг, должностных лиц, которые возвели злоупотребления в отлаженную систему личного обогащения за счет государства. В подходе к некоторым из вопросов, затронутых в романе, позиция автора представляется редакции спорной.
Сюжет книги составляет история любви двух молодых людей, но при этом ставятся серьезные нравственные проблемы. В частности, автор показывает, как в нашей жизни духовное начало в человеке главенствует над его эгоистическими, узко материальными интересами.
Его арестовали, судили и за участие в военной организации большевиков приговорили к восьми годам каторжных работ в Сибири. На юге России у него осталась любимая и любящая жена. В Нерчинске другая женщина заняла ее место… Рассказ впервые был опубликован в № 3 журнала «Сибирские огни» за 1922 г.
Маленький человечек Абрам Дроль продает мышеловки, яды для крыс и насекомых. И в жару и в холод он стоит возле перил каменной лестницы, по которой люди спешат по своим делам, и выкрикивает скрипучим, простуженным голосом одну и ту же фразу… Один из ранних рассказов Владимира Владко. Напечатан в газете "Харьковский пролетарий" в 1926 году.
Прозаика Вадима Чернова хорошо знают на Ставрополье, где вышло уже несколько его книг. В новый его сборник включены две повести, в которых автор правдиво рассказал о моряках-краболовах.